Конец «Гончих псов» - [126]

— Мне нужнее священник…

Назавтра Эрвин на службе не показался. На телефонные звонки тоже не отвечал.

«Что с ним творится?» — думал Карл, стучась в дверь, закрытую на ключ изнутри. Пришлось ее взломать. Самые худшие опасения Карла подтвердились: Эрвин сидел в залитом кровью кресле. На полу валялись пистолет и разорванный в клочья билет члена НСДАП.

После похорон Эрвина в полученной корреспонденции Карл обнаружил его письмо. По-видимому, Эрвин боялся, что оставленная записка может не дойти до адресата, и доверил ее почте.

«Не вижу иного выхода, — писал он. — Это наиболее логический конец. Возмездие за службу кровавому маньяку. Если бы мог, прихватил бы с собой и его. Ну да ладно! Мы и так с ним скоро встретимся в пекле.

Прости, что ухожу раньше. Я не зову тебя с собой. Подумай о том, как сохранить себе жизнь. Она может пригодиться для новой Германии, когда не будет мерзавца Гитлера. Заклинаю, пока не поздно — уходи от них».

— Поздно, Эрвин, поздно! — сказал Карл так, словно приятель мог его слышать.

После Сталинграда у Карла было достаточно времени, чтобы все тщательно взвесить и подумать о своем будущем.

Если до лета сорок третьего года у него были еще какие-то иллюзии на благополучное завершение войны, то после поражения под Курском и других неудач эти иллюзии исчезли.

Германия проиграла войну. Это было ясно не одному ему. Было ясно и то, что фюрера ожидает участь его друга Муссолини и потому он будет сражаться до последнего немецкого солдата.

Если бы дело касалось только защиты жизни наци № 1, № 2, № 3 и сотен других «номеров», то Карл давно бы плюнул на все и приземлился на каком-нибудь русском или английском аэродроме и ждал бы, когда замолчат пушки. Но все было намного сложнее: своей усердной службой рейху и режиму он перешагнул ту грань, где ему могли бы простить его дела. Да и простят ли ему пребывание в одной партии с Гитлером? Не предъявят ли крупного счета за то зло и море крови, что было пролито по вине нацизма?

Если офицерам вермахта приказывалось уничтожать на месте политруков и коммунистов, как носителей государственной политической идеи, то почему противник должен щадить членов НСДАП, тем более его, барона Риттена, отмеченного высшими наградами рейха?

Не видя никакого выхода, морально опустошенный и разуверившийся во всем, Карл тем не менее продолжал тянуть свою служебную лямку, делая все автоматически.

«Пусть будет то, что суждено, — решил он однажды. — В крайнем случае, под рукой всегда есть вальтер, которым можно прекратить земные терзания, как это сделали генералы Удет и Ешоннек, а теперь и мой единственный друг Эрвин…»

Глава девятая

1

К рождеству Карл фон Риттен был произведен в полковники.

«Не многие удостаиваются такой чести на двадцать девятом году, — равнодушно думал он, примеряя новый мундир. — Мне сказочно везло до сих пор, — продолжал думать Карл, поворачиваясь перед зеркалом, — и я многого добился. А счастлив ли я?»

Он пытливо посмотрел на свое отображение: лицо бледное, под глазами тени от переутомления и нервного напряжения — боевые полеты и служебная занятость, отбирающая много времени, наложили свой отпечаток.

Если быть откровенным, то Карл ни за что не дал бы своему двойнику, смотрящему на него из зеркала, двадцати восьми лет.

«Все тридцать пять — сорок, — провел он ладонью по глубоким морщинам, прорезавшим лоб, потрогал седые волосы, пробившиеся на висках. — Этак и стариком станешь, пока соберешься жениться…»

— Так, — произнес он вслух, отходя от зеркала. — А что будем делать дальше?

Ему так не хватало Эрвина…

За окном раздался автомобильный гудок. За ним приехали, чтобы отвезти в офицерское казино на встречу праздника. В небе пока было спокойно… Пока!

2

12 января 1945 года советские войска приступили к проведению Висло-Одерской наступательной операции по освобождению Польши. Этим самым они помогали своим западным союзникам оправиться от поражения, нанесенного немцами в Арденнах.

На Восточный фронт бросалось все — только бы остановить русские танковые лавины. Война подходила к границам рейха. ПВО Германии практически была обескровлена. На Восток отправлялись 500 зенитных батарей, уже в качестве противотанковой артиллерии, и 4 истребительных эскадры. В их состав входила и авиагруппа «Гончие псы».

Карла вызвали в штаб эскадры для получения боевой задачи. При выезде с аэродрома на автостраду пришлось остановиться, чтобы пропустить автоколонну с техникой, идущей на восток. Карл с удивлением смотрел на мчащиеся по шоссе белые молочные цистерны «Болле», у которых на прицепах катились 88-мм зенитные пушки. В следующей колонне пушки буксировали красные машины берлинской пожарной охраны. Начальник штаба авиагруппы, сидящий рядом с Карлом, грустно произнес:

— У командующего столичным округом ПВО генерала Вейзе растянули все пушки. Это последние зенитки со стационарных батарей. Теперь Берлин беззащитен от воздушных налетов. Да и пожары тушить будет нечем.

Колонну замыкали берлинские автомобили скорой помощи. Десятки машин, осененных красными крестами — символами человеколюбия, — везли боеприпасы. На водительских местах сидели солдаты СС.