Конец черного лета - [12]

— Хорошее это дело, лотерея. Может, я опять выиграю…

— Выиграешь, если будешь меньше трепаться, — цыкнул на него Паук.

— А что, есть ценные предложения? — вопрос задала Марго, и видно было, что в этой группе она главная.

— Есть кое-что, — уклончиво ответил Паук.

— К примеру? — Марго подперла рукой подбородок и картинно уставилась на Гурова.

— Есть хата. Есть «маг».

— А чего же нет?

— Родителей, то есть они существуют, но не там.

— Нас это устраивает. Не так ли, девочки?

Шура промолчала. Диана попыталась возразить.

— Итак, все «за», «против» нет, — с металлической ноткой в голосе произнесла Марго. — Чао, мальчики, нам пора. А тебе, Цыпа, спасибо за лотерейный билет, смелее приобретай их, чаще и нас не забывай…

— Подыщите подружку для Хорька! — кинул им вдогонку Паук.

— Уже, считай, есть лисичка-сестричка! — девушки рассмеялись шутке Марго и вышли.

— Центровые хуны, — заметил, убежденно покачав головой, Боксер. — Пора ими заняться.

— Займемся. Куда денутся? — на лице Гурова появилась снисходительно-ехидная улыбка.

— Эй, Папа, обсчитай-ка нас…

Из ресторана они вышли какими-то задумчивыми. Позади шел Боксер с гитарой и все пытался что-то спеть. Цыпа по обыкновению молчал, а Хорек не сводил глаз с Паука, готовый тотчас исполнить его любое желание. Паук вдруг остановился.

— Ну, что?

Все молчали.

— Что, говорю, делать будем?

— Когда? Сегодня или з-завтра? — Боксер икнул и дважды качнулся, не сходя с места.

— Судя по твоей сегодняшней роже, сейчас ты можешь только спать и притом один. Завтра что делать будем?

— Завтра? — боднул головой кого-то невидимого Боксер. — Завтра пойдем к д-девочкам.

— А хата? Хату где взять? — Паук повысил голос и затем смачно сплюнул. — Ко мне нельзя, у меня в доме своих кобелей навалом.

— У меня идея! — воскликнул Хорек. Все посмотрели на него с любопытством и с понятным удивлением.

— У тебя? Идея? — Паук даже сделал попытку улыбнуться. — Тогда выкладывай, Хоречек.

— Дом, который отселен, знаете? На Пироговской. Он под капитальный ремонт идет, но еще не скоро. У меня отец на том стройучастке работает. Говорит, раньше чем через полгода не начнем. А ведь квартиры…

Паук подхватил Хорька под мышки и закружил его над тротуаром.

— Качать его, ребята, какую идею, подлец, подал… Да мы в том доме такой притончик сообразим, что не только милиция, но и сам господь бог ни о чем не догадается. Итак, встречаемся завтра в парке. А сейчас пойду воспитывать предков.

Уже совсем стемнело, когда Гуров подошел к дому и как всегда услышал музыку, доносившуюся из окон его квартиры. На фоне полупрозрачной гардины мелькали, изламываясь, тени танцующих. «Обычная картина, — подумал Гуров, предок в институте, а у матери — гости». На душе сразу стало неуютно, домой уже не хотелось.

— Чем опечален, добрый молодец? — раздался голос за его спиной. Паук вздрогнул от неожиданности и отскочил в сторону. Из темноты ему улыбался Олег Николаевич. — А, это вы, — облегченно вздохнул Гуров. Чуть поодаль от шефа он увидел еще одну фигуру. — «Вероятно, Зуб».

— Где здесь посидеть можно? Разговор небольшой есть.

— Можно в беседку пройти или в конец двора — там скамейка доминошников.

— Пойдем к доминошникам. В темноте-то они козла небось не забивают… Ну так, Андрей, не надоело твоим ребятам безделье?

— Да у нас каникулы. Скоро в школу, в последний класс. Гори он синим пламенем…

______________

Порой кажется, что во всей нашей системе образования и воспитания произошел какой-то гигантский оползень. Мы много говорили о накоплении знаний в области химии, физики, астрономии, о том, что нужно быть полезным обществу, и все это делали весьма примитивно. Строили гигантские планы, программировали нереальные сроки, вечно кого-то догоняли и катастрофически отстали во всем, а главное — потеряли не одно поколение молодых людей, воспитывающихся в бездуховности.

Стало лавинообразно расти недовольство учащихся. Они начали ставить двойку собственной школе: отношением к ней как к постылой принудиловке, да еще густо замешанной на показухе. Учеба — не в радость — это похуже принудительного труда для взрослых. Это — банкротство официальной, казенной педагогики, которая начинает давать наряду с другими антиобщественными явлениями негативный социальный эффект, минус — эффект для общества.

______________

— Э, нет, так нельзя. — Олег Николаевич щелкнул зажигалкой, и огонь на секунду выхватил из тьмы тяжелый взгляд его черных глаз, светившихся сейчас иронической усмешкой. — Школа тебя образовала, воспитала, а ты так о ней небрежно говоришь.

— Нельзя ли без нравоучений? — буркнул Паук, который сегодня был совсем не расположен к шутливым беседам и всплескам иронии. — Надеюсь, вы не за этим сюда пришли. Говорите о деле.

— Завтра ты, Боксер и Зуб пойдете на дело. Из одного колхоза повезут быков на мясокомбинат. Левое мясо. Шофер об этом знает. У него на руках будет липовая накладная. Зуб наденет милицейскую форму, а вы — повязки общественных контролеров ГАИ. Останавливайте машину и дело сделано. Шофер не выдержит — в штаны наложит. Понял?

— Понял. — Паук поразился, насколько просто и как точно разработана операция.