Концессия на крыше мира - [18]

— Наши интересы и выгода треста, — заявил генеральный секретарь Федерации, — совпадают. Когда производство приостанавливается, одинаково страдают и рабочие, и предприниматели. Без соглашения с хозяевами рабочие ничего не добьются.

— Обойдемся и без них! — раздавались голоса. — Вот, смотрите, как в Евразии! Разве там есть нужда в хозяевах? Нам уже тоже давно пора последовать их примеру.

Раскол, уже давно назревавший между левым и правым крылом рабочей партии, на конференции чрезвычайно обострился.

Собравшиеся на заседание 7 августа утром разошлись, не приняв никакого решения.

Вечернее заседание происходило в двух помещениях.

Левая часть конференции, состоящая из представителей мест, вынесла резолюцию, осудившую поведение правой части партии, и постановила все стачечные фонды, имеющиеся на предприятиях, передать Центральному стачечному комитету.

Вопрос о присоединении к забастовке был отклонен.

Конференция считала, что работать до удовлетворения требований шахтеров все равно не придется. Поэтому для большей сохранности стачечного фонда от объявления всеобщей забастовки нужно воздержаться.

Напрасно указывали отдельные делегаты на половинчатость решения, напрасно призывали горняки к переходу через забастовку и вооруженное восстание в наступление против Моргана.

Большинство конференции настояло на сохранении выжидательной позиции.

Элиас Морган выслушал информацию о ходе конференции рабочей партии спокойно. Поражение правых было, правда, неожиданным. Зато успокаивающим показалось ему поведение левых.

Но решение вечернего заседания о передаче стачечного фонда вывело его из терпения.

— Отдыхать за мой счет не будет никто из рабочих! Это — непосредственная поддержка стачки.

— Рабочим бездействующих предприятий выдачу заработка сократите немедленно наполовину, — обратился он к секретарю, ведающему финансовой частью треста.

Тот позволил себе заметить, что выдача уже сокращена наполовину, и дальнейшее сокращение вызовет новые осложнения.

То же самое заявил и начальник генерального штаба, который вместе с несколькими офицерами был привлечен для обсуждения необходимых мероприятий.

Морган не привык к противоречиям, даже если они произносились в самой почтительной форме.

— Отдайте немедленно распоряжение! — исступленно крикнул он в ответ.

В этот момент дежурный лакей поднес небольшую записку, посланную Моргану, как видно было по форме бумаги, с его личной радиостанции. Записка была зашифрована.

Морган прочитал ее, подумал несколько секунд, потом, вначале нерешительно, а затем твердо приказал:

— Рабочим, не присоединившимся к стачке, заработок выдавать полностью.

XVII СОКОЛОВ РАНЕН

Производство объективов из кертикита по системе Мейерлинга быстро подвигалось вперед.

Химически чистый памтуин оказался вполне удовлетворительным элементом для заполнения полости внутри объективов.

Соколов сначала относился к опытам восторженно, но впоследствии бывали моменты, когда он подходил к начатому делу слишком критически. Недоверие Киссовена взяло свое.

Но сегодня, — это было как раз в день приезда Дунбея и Мак-Кертика, — он торжествовал.

— 5 августа 1946 года войдет в историю науки, как поворотный пункт в изучении астрономии. Киссовен, ты непременно должен присутствовать при составлении первого крупного стекла. Кстати, я должен прибегнуть к твоему опыту в области исчисления площади кривых поверхностей. Без этих исчислений мы не сумеем точно определить ни светосилы, ни величины поля зрения объектива.

— Ты, может быть, и прав, — ответил Киссовен. — Я отнюдь не собираюсь умалять значение этого нового объектива, который мы сегодня осмотрим, и с удовольствием приму участие в любых исчислениях, которые будут нужны. Но не думаешь ли ты, Соколов, что и 7 августа окажется историческим днем?

— Я привык трезво взвешивать все обстоятельства, — отвечал Соколов. — Мы вместе с тобой просмотрели все «за» и «против» по поводу вывоза теллита… Вопрос решен!

— Да, несомненно, мы не имеем права сорвать концессионный договор, утвержденный ЦИК… Правда, есть еще пути… Скажем… применить декрет о революционной целесообразности и запретить вывоз теллита.

— Киссовен! Это невозможно! Наложение запрета должно быть обосновано! И обосновано фактами…

— Это-то и мучительнее всего, что у нас нет фактов! Пойми, Соколов, мое положение!.. Я, логически рассуждая, прихожу к заключению, что все мои опасения — вздор и пустяки… И в то же время не могу отделаться от мысли, что теллит в руках Моргана… — а ведь нет сомнения, что он попадет в руки Моргана, — может стать грозным оружием.

Соколов поражался мыслям Киссовена.

Для него уже давно не был секретом тот знаменитый разговор, который в свое время подслушал Киссовен в Институте Рыкова. Именно Соколов выяснил, что передача разговора произошла благодаря сохранившейся в комнате Мак-Кертика и Дунбея электропроводке старого типа.

Содержанию этого разговора он, однако, не придавал крупного значения.

Наоборот, бывали моменты, когда он подтрунивал над Дунбеем, которого любил называть в таких случаях «тюфяком».

— Умный этот Дунбей, а идет на удочку старика, как мальчишка. Тюфяк он и больше ничего. Если бы Мак-Кертик заговорил о «чистой науке», то Дунбей обязательно прослезился бы. Разве это настоящий деятель науки? — вскипел Соколов.