Концерт в криминальной оправе - [6]

Балашов достал флакон со спиртом для инъекций, прикинул содержимое на глаз, грамм эдак 50, не больше. Это, что слону дробина… И тут он вспомнил о портативном стерилизаторе для игл, доверху наполненном 96-градусным спиртом.

«Там наверняка все 150 будет, — обрадовался он. — И если слить все вместе, стакан наберется». Так дробно, небольшими порциями, дрожа над каждой каплей, он влил в воспаленный жадный рот Леонтьева весь имевшийся в наличии спирт. Оставшаяся дорога показалась ему длинной и бесконечной. Довезя бригадира до больницы живым, Балашов сдал его дежурным хирургам, уже готовым к операции… А еще через неделю, на врачебной конференции все услышали лестные слова, сказанные в его адрес заведующим хирургическим отделением многоопытным Петром Евгеньевичем:

— В сложной ситуации, коллеги, доктор Балашов не растерялся, с максимальной пользой использовал имевшийся у него и, оказавшийся спасительным, спирт. Тем самым в значительной мере облегчил шоковое состояние больного. Представьте, у этого Леонтьева оказались сломанными 22 ребра из 24, причем имелись двойные переломы. Как он выжил, для меня и теперь остается загадкой. Правда, парень оказался с поистине богатырским здоровьем, еще молодой, ему на днях ровно тридцать и стукнет…

После той памятной ночи Игорь Михайлович видел Андрея Леонтьева еще пару раз. Месяц спустя, когда он выписывался из больницы да следующим летом на футболе. А еще через год, пройдя специализацию по кардиологии, Балашов вместе с семьей покинул провинциальную Шумерлю, переехав во Владимир.

Ресторан «Черная пантера», в который Леонтьев пригласил Игоря Михайловича, находился на Садовом кольце, неподалеку от Курского вокзала. Свободных мест в двух просторных залах почти не было. Из разговоров Балашов понял, что не только они, но и многие решили таким образом — в тепле застолья скоротать время. Рядом уже слышались тосты, шутки и анекдоты, женский смех, официанты сбивались с ног, обслуживая разом нагрянувших посетителей.

— Если, что и произойдет, наверняка услышим, — неудачно сострил приятель Леонтьева, представившийся Романом Александровичем. Худощавый, с темной в проседи шевелюрой, в модной черно-белой косоворотке с металлическими пуговицами и безукоризненно сшитом «клубном» пиджаке из клетчатого твида, быстротой движений и блеском глаз он напоминал цыгана. Родом же, как выяснилось позже, происходил из той же Шумерли.

Протянув девушке, принявшей заказ, три сотенные купюры Леонтьев мягко попросил: — Обслужи, милая, поскорее. У нас по ходу не более двух с половиной часов, так что тащи все разом. И горячее тоже. Быстро обернешься, бабки удвоятся.

Первый тост Леонтьев торжественно и длинно провозгласил за здоровье и врачебную профессию Игоря Михайловича. А уже получасом спустя, когда с азартом приняли по второй рюмке марочного армянского коньяка (щедрые чаевые, похоже, сработали), их стол ломился от изобилия яств с разными блюдами и закусками.

Баженов узнал, что Леонтьев с Романом Александровичем успешно занимаются бизнесом, сейчас работают на пару в Чебоксарах. Там им принадлежит несколько бензозаправок, большая автостоянка, магазин.

— Сейчас возвращаемся из Тюмени, — доверительно сообщил Леонтьев. — Там заключили несколько выгодных контрактов сроком на два года. Хоть Рома и действует от «Славнефти», а я от «ЛУКОЙЛа», но в целом мы деловые партнеры. Как принято нынче говорить, друзья-соперники.

Приятно охмелев и расслабившись, Балашов потянулся к сигаретам. И вот тут, едва он затянулся «Парламентом», Роман, цыганисто улыбнувшись, вдруг произнес: — Вот Андрюшу вы, доктор, признали. А ведь и со мной тоже однажды встретиться довелось. Поначалу у Курского я вас не узнал. А как увидел якорек на руке, понял — это тот самый врач, с шумерлинской скорой.

— Что ж, напомните, — поднесенная ко рту сигарета чуть дрогнула в руке Балашова. — Врачам с многими доводится встречаться, а якорек, так он давно. В юности я на Северном флоте служил.

— А стоит ли? — В воцарившейся за столом тишине вопрос Романа прозвучал неуместно. Однако, было заметно, что ему не терпится продолжить разговор.

— Не тяни, Рома, кота за хвост, — резко вспылил Леонтьев. — Времени у нас немного, и Игорь Михайлович, как тебе известно, дорогой для меня человек. Так что, колись, рассказывай.

Из двух человек, сидящих рядом с Балашовым, похоже, именно Леонтьев был за старшего. Роман как-то сразу утратил гонор и, подчинившись, спросил: — Возможно, Игорь Михайлович, вы вспомните тот поздний августовский вечер, когда к вам на скорую заглянули три мужика…

Леонтьев, опешив от неожиданного поворота разговора, хотел остановить приятеля, но тот, не заметив его протестующего жеста, на кураже продолжил: — Итак, великолепная звездная ночь, и трое, сбежав из лагеря, уйдя от погони, вышли из леса. Двоим из нас потребовались наркотики, в общем — обыкновенный морфий. Других сильных препаратов тогда просто не существовало.

Последняя фраза буквально, словно взрывом, отбросила Балашова лет на двадцать назад. Он тотчас вспомнил трех уголовников, неожиданно появившихся у деревянного домика скорой, себя, молодого врача, медсестру Татьяну, дремавшую у телефона. Кивнув на чемоданчик в углу, обросший щетиной, квадратный главарь в линялой, пропахнувшей потом футболке, настойчиво попросил: