Концерт для фортепьяно с оркестром - [5]

Говорят, меня нашли утром с пропоротыми в трех местах легкими, переломом ребер и сотрясением мозга.

Андрей дрожащими пальцами достал сигарету, но Метревели поднялся с кресла, мягко взял ее и положил обратно в пачку.

- Рассказывайте дальше, Андрюша, и постарайтесь не волноваться.

- Дальше... - Рудаков вздохнул. - Дальше была больница. Четыре с половиной месяца. А потом ребята из горкома комсомола выхлопотали путевку в санаторий на Карпатах.

Тогда-то я впервые увидел и полюбил горы. Понял, что не смогу без них жить. Забрал документы из иняза, поступил на географический. Стал метеорологом. Уехал работать на Памир. А теперь... Теперь горы нагоняют на меня ужас...

Несколько дней спустя Рудаков встретил Сандро Зурабовича перед завтраком в расцвеченной багрянцем и желтизной пустынной аллее парка.

- Гуляете? - улыбнулся доктор.

- Следую вашим советам. Поменьше никотина, побольше кислорода.

Метревели укоризненно покачал головой.

- Напрасно иронизируете. Понять ваш скепсис могу, согласиться - ни-ни. Ваш друг говорит, что у вас бессонница, а с этим шутки плохи, можете мне поверить!

"Ну и стервец же ты, Боренька! - с досадой подумал Рудаков. - Хотел бы я знать, о чем ты еще натрепался!"

- А отчего у меня бессонница, он, конечно, тоже сказал?

- Вы знаете, отчего она у вас?

"Молодец, Борька! Хотя какой смысл делать из этого секрет?"

Андрей вздохнул.

- Знаю.

- И давно это началось?

- Полгода назад.

Метревели присвистнул.

- Ну, а причина? Мне, как врачу, вы можете сказать все... Если хотите, конечно.

- Хорошо, Сандро Зурабович. Я вам расскажу все. - Андрей огляделся и, увидев ярко раскрашенную скамейку, пригласил: Давайте присядем.

И он рассказал Метревели про ту страшную февральскую ночь, несвязно, перескакивая с одного на другое, волнуясь и снова переживая ужас беспомощности и отчаянья, и вновь слышал леденящий душу нечеловеческим спокойствием голос Галины, грохот и рев лавин, которые оборвали ее жизнь, вдребезги разнесли мир, где он был счастлив, и по злой прихоти оставили в живых его самого - одинокого и задыхающегося, словно выброшенная на песок рыба...

Андрей попытался закурить, но пальцы дрожали, и спички ломались одна за другой.

- Успокойтесь, Андрюша. - Метревели взял у него коробок, чиркнул спичкой и поднес огонек к сигарете. - Возьмите себя в руки.

Рудаков несколько раз жадно затянулся сигаретой, не ощущая вкуса, откинулся на спинку скамьи и виновато глянул на собеседника.

- Жалок?

- Не мелите вздор, батенька! - Метревели хотел что-то добавить еще, но передумал и, достав из кармана часы, щелкнул серебряной крышкой. - Вам пора идти завтракать.

Андрей пропустил его слова мимо ушей.

- Знаете, о чем я думаю все это время?

- Вы обещали говорить все, - мягко напомнил Метревели.

- Иногда кажется, что сумей я во всем разобраться, мне стало бы легче.

- В чем именно?

- Понимаете, этого не могло быть! У нее не было с собой рации. А если бы даже и была, аппаратура на станции не могла включиться сама собой.

- Галлюцинация?

- Не знаю. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что я схожу с ума. Этого не могло быть, но я могу поклясться, что это было!

Андрей подобрал с земли прутик и стал рассеянно передвигать им опавшие листья. Он сидел согнувшись, глядя под ноги, и голос его звучал невнятно и глухо.

- Помогите мне, Сандро Зурабович. Ведь правда, - это по вашей части?

- Не совсем, - покачал головой Метревели. - Судя по тому, что вы рассказали, это скорее из области парапсихологии.

Он мягко похлопал Андрея по колену.

- Не надо отчаиваться, Андрюша. Я, правда, давно не практикую, но ваш случай - особый. Давайте пока не будем спешить. Я свожу вас на обследование, и тогда картина станет яснее.

Ветер прошумел в вершинах деревьев. Несколько оранжевых листьев, кружась, опустились на влажный асфальт. Басовито и громко прогудел пароход, будто над самым ухом провели пальцем по мокрому оконному стеклу.

Метревели решительно поднялся со скамейки.

- Мне пора. А вы ступайте-ка завтракать, голубчик.

Всю следующую неделю Сандро Зурабович ходил с Андреем в Научно-исследовательский институт мозга. Обследования, тесты, анализы... Немногословные молодые люди в ослепительно белых халатах делали свое дело сноровисто и четко, уверенно работали с аппаратурой, которой в кабинетах было столько, что они напоминали скорее лаборатории. Чувствовалось, что люди эти любят свою профессию, гордятся ею, и это почему-то вызывало у Андрея зависть и глухое раздражение. В одно прекрасное утро он заявил Сандро Зурабовичу, что в институт больше не пойдет.

- Вот и прекрасно, - неожиданно согласился тот. - Нечего вам, батенька, в институте больше делать.

- Выяснилось что-нибудь? - вяло поинтересовался Рудаков.

- Как вам сказать... - Доктор пожал плечами. - И да, и нет. Кстати, когда вы последний раз видели супругу во сне?

- Не помню.

- Постарайтесь вспомнить.

- В сентябре, по-моему. Постойте-ка... Ну, конечно, это было в ночь накануне Борькиного приезда.

Андрей вышел на балкон, перегнулся через перила и постучал в соседнюю дверь.

- Боря!

- Чего надо? - недружелюбно откликнулся сонный голос.