Конармия - [4]
— Не выбирали мы энтой власти! — крикнул злой женский голос из задних рядов.
— Казаки, чего вы его слушаете? Ишь, рты поразевали! — подхватила высокая казачка, вновь поднимая над головой кулаки. — Мы уже таких слыхали!
— Замолчи, тетка! — крикнул молодой казак-фронтовик. — Знаем, с чьих слов ты поешь! — Он взбежал на паперть и протянул вперед длинную руку. — Человек дело говорит. Давайте послушаем, — обратился он к народу. — Человек видел, слышал и нам, может, подскажет. А то мы тут как впотьмах ходим. Друг на дружку лютуем… Продолжай, друг, не сомневайся, — сказал он дружелюбно приезжему. — А коли что, так вон наши ребята стоят. Не бойся!
— А я и не боюсь, — произнес тот, усмехнувшись. — Чего мне бояться? Я правду говорю.
— Ну и давай говори, не стесняйся. Беда с нашим народом! — Казак качнул головой. — Совсем темные люди…
— Так вот, станичники, слушай сюда! — резко повысил голос приезжий. — Вы говорите, что при переделах земли паи ваши урезывают. Правильно. А как же иначе? Народ-то ведь прибавляется. Я не был тут всю войну. И на турецком фронте воевал, и на германском. И вижу, сколько за это время выросло молодого населения. И каждому надо выделить пай. А если бабочки еще постараются, — он опять усмехнулся, — то земли и вовсе не хватит. Правильно я говорю?
По толпе прошел легкий смешок. Мужик в рваной шапке зашептал своему соседу:
— Апанас, дывись, кавалер. Це добрый вояка. Повна грудь крестов!.. Здается, я его знаю. Да вот нияк не придугадаю, де я его бачил?… Чекай, чекай… А-а! Да це никак Буденный с Платовской? — проговорил он не совсем уверенным голосом. — Эге!.. Дывись, який стал! — И, рванувшись вперед, мужик гаркнул неистовым голосом: — Та це ж, хлопцы, Семен Буденный с фронта!!!.
Буденный был родом из станицы Платовской, находившейся отсюда в двадцати пяти верстах вверх по Манычу. Многие знали понаслышке, как он, еще до войны, умело поддерживал иногородних в их спорах с богатыми казаками.
— А вон поглядите, сколько земли зря гуляет, — говорил Буденный, показывая в сторону степи. — У одного коннозаводчика Сарсинова пять тысяч десятин. Так? Да и у Королькова не меньше. И у других. Там всем хватит. И вам и нам. Правильно я говорю?
Вблизи грянул выстрел. Пуля прозвенела над площадью. Народ бросился в стороны. Буденный не спеша сошел по ступенькам.
— Идем, друг, мы тебя укроем, — сказал молодой казак-фронтовик, подбегая к нему.
— Зачем? — Буденный спокойно посмотрел на него. — Сколько вас тут, ребята, фронтовиков?
— Человек с десяток найдется. Буденный вынул из кармана наган.
— Давай все за мной!
Казаки сноровисто сняли винтовки.
Выбежав из-за церковной ограды, Буденный увидел, как пять-шесть всадников гнали галопом в степь мимо древнего сторожевого кургана. Один из них, поотстав, на скаку закидывал винтовку за спину. Другой, обернувшись, грозил кулаком.
— А, да это наши голубчики! — сказал молодой казак. — Вон, на рыжем коне, сынок атаманов Мартын. А энтот, бугай, Еремка Ковалев. Гляди, как ухлестывает!.. А последним — Мишка, мельника Корнея Голубы племянник. Ишь, смельчаки! Погрозились, а сами наутек…
Переговариваясь негромкими голосами, к Буденному подходили станичники.
— А где же ваш председатель ревкома? — спросил он, оглядываясь.
— Нету председателя. В Ростов уехал, — отвечал за всех молодой казак.
— Уехал? Зачем же вы без него сход собирали?
— А мы не собирали. Мужики вот собрали, — казак кивнул на подошедшего иногороднего.
Тот смущенно пожал узкими плечами.
— А що же зробишь, чоловиче добрый? — заговорил он, виновато поглядывая на Буденного. — Я тилько облюбовав мисто пид огород, а тут виткиля ни взявся Марко Кирпатый и шумит на мене: «Ты що тут робишь, хох-лацька морда?» — и до мене с байдыком. Я на попятний, Дивлюсь, Баклан до мене на пидмогу, — он показал на мужика в рваной шапке. — Мы до його, до Марки. А тут ще казаки. Баклан бачит, що справа дойде до душегубства, и смытно до колокильни, тай бухнув в набат. Ось як воно й сталось…
Через толпу протискался здоровенный широколицый человек в артиллерийской фуражке.
— Здорово, Семен Михайлович! — приветствовал он Буденного.
— Яким?! Ты?! — радостно сказал Буденный, с чувством пожимая его руку. — Ты как сюда попал?
— По делу. У меня и кони тут. Зараз тебя в Платовскую предоставлю.
— А как там мои?
— Ничего. Здравствуют. Батя твой Михаил Иванович было заболел. Думали, тиф. Отлежался… А так все ничего. Живут помаленьку, — охотливо говорил Яким Сердечный, доставая кисет с табаком и заскорузлыми пальцами, поросшими рыжеватыми волосами, ловко скручивая папироску.
— А Городовиков вернулся? — вспомнил Буденный товарища, с которым крепко сдружился еще в довоенные годы.
— Нет еще. Городовиков, слыхать, в Сулине, в Красной гвардии.
— А кто у вас председателем?
— Нет у нас председателя, Семен Михайлович. Атаман Аливанов сидит.
И Яким рассказал, что с приходом на Дон генерала Корнилова зажиточные казаки организовались и дают отпор иногородним, требующим раздела земли. Был случай нападения на представителя окружного ревкома. Беднота, вооружившись кто чем мог, отбила его, но атаман все же остался.
Известный в своё время захватывающий роман советского автора о войне. О стойкости и самоотверженности, о честности и невзгодах, о смелости и о хитрости. В книге фигурируют Сталин, Троцкий, Будённый, Ворошилов.
Автор написал свой роман по сохранившимся дневникам, которые он вел во время борьбы с басмачеством, будучи командиром эскадрона 61-го Речецкого кавалерийского полка 11-й кавалерийской дивизии.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.