Варвар увлек за собой женщин к окну, где уже столпились пираты, глазеющие на прибытие черной галеры.
«Обитель страданий» с двумя рядами весел по каждому борту длиной и шириной превосходила «Ведьму» Конана. Металлический таран на его носу мог без труда пробить бок небольшого военного корабля.
Судно, строго подчинявшееся заданному гребцами ритму, было весьма маневренным. На пути к гавани оно обогнуло малый риф, не снижая скорости. У руля стояли две женщины. В более высокой наблюдатели распознали капитана. Женская часть экипажа занимала верхнюю палубу. Внизу гребли, скованные попарно цепями, мужчины — пленники. Им не разрешалось покидать трюм, хотя в порту бродили сплетни, что некоторые иногда оказывают пираткам услуги определенного рода. Правда, никто из них не протягивал дольше трех месяцев. Каторжный труд в жуткой духоте под ударами бича никак не способствовал продолжительности жизни. Конана поражало то, почему невольники все терпят и не делают попыток взбунтоваться или сбежать. Но по слухам побег из «Обители страданий» еще никому не удавался.
Сантиндрисса предпочла пришвартоваться к деревянному пирсу напротив таверны и невдалеке от баркаса Конана. С палубы галеры перекинули мостки.
Выход женщин на сушу сопровождался восторженными криками. Из трактира спешно вынесли вино и угощения, разбив половину кувшинов по дороге. Пока компания добралась до заведения, пиратки опьянели не меньше встречающей их делегации. В хмельной толпе, конечно же, нашлось место ругани и стычкам, поэтому завязавшаяся ножевая дуэль никого не удивила. Однако едва пираты успели миновать дерущихся, один участник схватки, член команды Кнульфа, уже лежал на земле.
Глубокая рана в животе почти равнялась смертному приговору. Потеря крови и возможное заражение отводили неудачнику максимум неделю.
Его темноволосая победительница с повязкой на глазу взмахнула окровавленным стилетом, вызвав бурные рукоплескания. Затем она выпила до дна кубок, услужливо поданный ей кем-то из корсаров. Несколько капель все-таки увлажнили губы поверженного соперника в качестве утешения.
— Убрать трап, — властный тон отвлек внимание пиратов на «Обитель страданий».
Последней на берег сошла Сантиндрисса. Прямые, черные волосы, ястребиные черты лица и крючковатый нос выдавали в ней уроженку Стигии. Высокую грудь прикрывали две скрещенные перевязи, заканчивающиеся ножнами для меча и кинжала. Не считая этих кожаных лент, все ее одеяние состояло из короткой набедренной повязки да грубых сандалий.
Поднеся ладонь к губам, женщина крикнула столпившимся на пристани людям:
— Приветствуйте своих сестер по Красному Братству!
— Пусть здравствуют наши сестренки! — проревел нестройный хор пиратов, относящихся к стигийке с искреннем уважением.
— Женщины — корсары! — не переставала удивляться Филиопа, наблюдавшая из-за плеча Конана. — Ни о чем подобном я не слышала. А дети у них родятся?
— Нет, — решительно сказал варвар, — тяжелая работа делает гребцов бесплодными… ну, а также выпивка Кнульфа, — прибавил киммериец шутливо, мотнув головой в сторону пиратки, освобождавшей желудок от излишков выпитого вина у причала. — Замуж они не выходят. Правда, контакты с мужчинами все же случаются — и в Джафуре, и на судне.
— Почему бы тебе не присоединиться к ним, если ты так ими интересуешься, госпожа? — увернувшись от щипка Конана, Оливия отвесила насмешливый поклон. — И твоей робкой служанке тоже. Всего-то один или два выигранных поединка на ножах и вы уже можете садиться за весла.
— К сожалению должна отказаться, — ответила Филиопа вежливо. — Я не создана для пиратской жизни.
— Ты намекаешь, что тебя лепили из лучшей глины?
Дерзкие слова Оливии повисли в воздухе, поскольку Конан велел прекратить спор.
Через несколько минут количество гостей в таверне удвоилось. Пираты валили валом, желая отметить встречу «Обители страданий». Однако Фердинальд умудрился отстоять отдельный стол, где теперь начали собираться пиратские главари. Киммериец завел беседу с массивным, усатым капитаном Храндульфом, который был еще и одним из туземных вождей. Сантиндрисса, севшая на противоположном конце стола, внимательно изучала Филиопу с Сулулой. Вскоре к ним присоединился Кнульф, принесший бочонок пива. Разговор изначально шел об удачной вылазке чернобокой галеры. Действительно пираткам удалось близ устья Запороски снять богатый улов с двух купеческих кораблей. Вместе с добычей они привезли новости о том, что в южной части моря становится все меньше судов Империи. И о том, что в далеком Аграпуре объявлено какое-то состязание, касающееся реорганизации флота. Не обошлось без упоминаний о большой награде и черном колдовстве, хотя такие вести исходили от истязаемых моряков, самих толком не знающих всей правды. Впрочем, Сантиндрисса особо не пыталась вникать в суть вещей. Потом сменили тему. Пиратка заинтересовалась походом «Ведьмы» и выслушала историю с участием захваченного судна, пленников, а также про будущий выкуп.
— Очень интересно, — заключила Сантиндрисса по окончанию рассказа. — Я вижу, Конан, ты до сих пор питаешь страсть к нежным, хорошеньким куколкам.
