Конан и Ярость титанов - [27]

Через несколько минут судья огласил вердикт, и из толпы раздался вздох сбывшегося ожидания. Стражники сноровисто выволокли упирающегося человека на помост в центре площади, поставили на колени, вывернули одну руку назад, другую положили на колоду, сверкнул на солнце занесенный клинок — и упал с мягким стуком. Толпа содрогнулась в приступе сладостного ужаса, а на помосте уже лекарь отработанными движениями при помощи стражников перетягивал кровавую культю жгутом. Когда он замотал увечному обрубок руки тряпкой, стражники медленно сошли с помоста.

Пойманный вор сидел на помосте, тихонько покачиваясь из стороны в сторону, убаюкивая укороченную руку. Толпа, насытившаяся зрелищем страха и боли, начала расходиться. Кто-то бурно рассуждал о справедливой жестокости закона, кто-то подавленно молчал, понимая бессмысленность всяких слов для того, кто только что был наказан клинком палача. Больше всего поражала воображение злобная необратимость произошедшего. Какие-то люди уже суетились у помоста, помогая увечному уйти. Конан не стал вникать в дальнейшее, он развернулся и пошел на свой постоялый двор. Зрелище было для него достаточно мерзким, но ему не было жаль незадачливого вора. Этот мир не для неудачников.

Вечер Конан провел за кувшином вина, а когда начало темнеть и слуги стали запирать ворота, пошел в свою комнатку. Там он достал из мешка веревку и крепко привязал ее к крюку, который купил сегодня днем, проверил вороненые кинжалы, чтобы не лязгали в ножнах, после чего лег спать. Проснулся он, как наметил для себя, глухой ночью, бесшумно обулся, захватил кинжалы и веревку с крюком, после чего подошел к двери и прислушался. Было тихо. Вечером он натер петли кусочком жира, и дверь открылась без звука.

Мягко ступая, Конан прокрался к выходу, быстро пересек двор и снова прислушался. Убедившись, что на улице никого нет, киммериец легко перемахнул глинобитный забор и приземлился мягко, как кошка. Улица была пуста, и в свете ущербной луны, светившей ясным спокойным светом, он уверенно двинулся к намеченному дворцу.

Камни, накаленные днем жарким солнцем, уже успели остыть, и прохладный ветерок освежал спящий город. Однажды впереди грустно протопал патруль из трех полусонных стражников, но утомленные бесцельным хождением по темным улицам спящего города, они не заметили притаившегося киммерийца. Он подождал, пока стражники скроются за ближайшим поворотом, и двинулся дальше.

Подобравшись к намеченному дворцу, киммериец снова убедился, что никто не бродит в конце ночи по окрестностям, закинул на стену крюк на веревке и быстро поднялся наверх. Здесь ему пришлось проявить кошачью ловкость, чтобы подняться на стену, не напоровшись на острые железные жала, но он справился с этой нелегкой задачей. Пару наконечников он загнул неимоверным напряжением мускулов, взобрался на стену, снял крюк и мягко спрыгнул вниз.

Убедившись, что его вторжение на территорию дворца прошло незамеченным, Конан крадучись перебежал по саду, лавируя между кустов и деревьев, к зданию дворца. Продолжая прислушиваться, он смотал веревку с крюком и засунул ее за пояс. Ломиться в двери или закрытые решетками окна первого этажа он не стал, а ощупал каменную стену опытными пальцами и стал подниматься по стене. Он поднялся на третий этаж и протиснулся в открытое окно. Конан чудом умудрился не обрушить при этом полочку с посудой, как будто специально поставленную возле окна.

Комната, в которую он попал, была слишком велика, чтобы в ней хранить что-то ценное. Пол, устланный ковром, ковры на стенах с развешанным на нем оружием, небольшой столик с письменными принадлежностями, полки со свитками, кушетки. И никаких признаков денег и драгоценностей. Впрочем, оружие на ковре вряд ли было дешевкой из армейских арсеналов… Конан выбрал кинжал с рукояткой, украшенной камнями, ценность которых он оценить не мог в полумраке, но решил, что это достаточно сносная вещь. Заткнув кинжал за пояс, киммериец открыл дверь и вышел в коридор. Осторожно ступая по краю, чтобы не скрипнула доска под ногой, Конан подошел к следующей двери и попробовал открыть ее.

Дверь оказалась заперта, и Конан приободрился. Это явно не была дверь спальни, а раз она закрыта, то за ней должно храниться что-нибудь ценное. Он решительно сунул между створок свой самый прочный кинжал, навалился на дверь всей своей силой, и она, жалобно хрустнув, открылась. Конан немедленно скользнул внутрь и пошел по комнате в поисках добычи.

Он не ошибся. Пара внушительных сундуков стояли возле одной стены, возле другой он нашел стол с ларцом, закрытым навесным замком. Ларец был слишком велик, чтобы унести его с собой. Конан вцепился в замок и решительно свернул его на сторону.

Дорогое дерево сопротивлялось недолго. Киммериец выворотил петли вместе с гвоздями и открыл ларец. Здесь действительно были драгоценности. Но Конан не смог спокойно завладеть добычей — в коридоре раздались шаркающие шаги и появился тусклый свет приближающегося светильника.

Конан ухватил какую-то мелочь, чтобы не звенеть рассыпающимся золотом, сунул себе за пазуху и бесшумно скользнул к двери. Обитатель дворца мог и не заметить следов вторжения. Но тот все-таки не остановился на полпути. Остановившись возле порушенной двери, он потоптался на месте, видимо, рассматривая дверь, потом произнес старческим голосом: