Конан и слепая богиня - [21]
А они его хотят уничтожить, в этом он не сомневался.
Минувшей ночью они опять ему явились. Зрелая женщина и мужчина в расцвете сил, выглядевшие как двойняшки. Одни и те же оттенки коричнево-золотых волос, характерных для коринтийцев. Те же карие глаза. Как и строгие прекрасные лица, полные внутренней силы. Они не промолвили ни слова, только молча взирали на него. В их пронзающих взорах сквозили настороженность, неприязнь и жалость.
Нар-Дост пробудился с сердитым рёвом, настолько сильно его оскорбил облик тех двоих. Он разжёг свечи. Его лицо в шлифованном зеркале слишком явно и отчётливо указало на изменения его тела. Драгоценный вендийский камень от удара его кулака раскололся на тысячу кусков. Он задул огонь и долго прохаживался по тёмной комнате, прежде чем опять лечь на ложе.
Устрашающие видения преследовали его и дальше. На этот раз ему явился мужчина. На самом деле — двое одинаковых, как и те близнецы, людей. Черноволосый синеглазый варвар, сражающийся за жизнь на смерть. Нар-Дост никогда не видел, чтобы кто-то так сражался. От варвара исходила угроза. Он был олицетворением примитивных, первобытных сил ещё с тех времён, когда люди ютились в пещерах и их жизнь едва ли ценилась и стоила больше, чем жизнь мотылька-однодневки. Видение двоих сражающихся было недолгим, однако всё более притягательным. Оба сцепившихся дикаря рухнули почти одновременно. А над их остывающими телами звучал смех, так хорошо знакомый магу. Жестокий, насмешливый, мелодичный смех, который в его голове отзывался эхом всё чаще и чаще по мере его трансформации.
— Твоё лекарство, наставник.
Сайят-Нов услужливо подал ему чашу из кованой бронзы, которая когда-то принадлежала Кетту. Нар-Дост из неё пил с радостью, и его ученик это знал.
— Ну, хорошо смешал, — похвалил его чародей.
Бледное веснушчатое лицо мальчика зарделось, вспыхнув от восторга. Он всего лишь смешал вино с болеутоляющими успокоительными средствами, но полученная похвала обрадовала его. Он любил своего хозяина. Нар-Дост был ему и отцом, и матерью, которых он никогда не знал. Когда женщины из крепости нашли однажды утром на деревянном мосту перед водосбросом и укреплением подкинутого кем-то брошенного малыша, бредящего в горячечной лихорадке, чародей своими отварами из трав сохранил ему жизнь. И нарёк его именем «Сайят-Нов» — «Возрождённый»».
Это случилось во времена Кетта. Тогда Нар-Дост был всего лишь лекарем при замке, молчаливым ворчуном, который с помощью белой магии вылечивал воспаление суставов старикам, а также реально или мнимо предлагал исцелить мужчин от мужского бессилия и женщин от бесплодия.
— Отче, что значит «Нар-Дост»? — спросил малыш, едва к нему вернулось сознание.
Лекарь погладил его по голове.
— На древнем мёртвом языке в окрестностях моря Вилайет это означало человека, о чьих подвигах слагают легенды, — ответил он со странной горечью в голосе.
Тогда тот парнишка ещё не мог назвать его «отцом».
За последние три года ученик видел своего повелителя без рубашки только один раз. И то случайно, когда вечером отправился к озеру ловить рыбу. Уже стемнело, поэтому видимость была никудышная. Но в одном Сайят-Нов был уверен: тварь, которую он мельком заметил вылезающей из холодных волн, безусловно, не человек.
— Нов, недоносок! Спишь средь бела дня? — Раздражённый голос разом вернул парнишку на нагретые солнцем укрепления, охраняющие вход в город.
— Прости, Учитель!
Маг сердито фыркнул:
— Говорил тебе бежать за Варьяном.
Сайят-Нов заёрзал и начал неловко мяться.
— Ну что? Разве не слышал?
— Это злой, плохой человек. Хромая старушенция, что живёт у Харама говорила: он — порождение тёмных сил, и те силы его когда-нибудь поглотят. Людям в городе не нравится ни Варьян, ни его братья.
«А тебя ведь ненавидят ещё больше», — грустно и с печалью подумал парнишка, не рискуя произнести это вслух.
— Не слушай бред старых баб, — произнёс Нар-Дост резче, чем первоначально предполагал. — Немедля отправляйся!
Парнишка не решился дальше противиться. Опустив голову и плечи, он скрылся в крепости. Через некоторое время маг увидел его небольшую фигуру, бегущую трусцой по холмистой извилистой дороге к Кармайре.
«Проклятая ведьма!» — Нар-Дост стиснул зубы и сердито забросил ценную бронзовую чашу далеко в тёмные волны озера.
Старую няню, воспитавшую Кетта, теперь уже полуслепую и беспомощную калеку, он упустил из виду в тот же день, когда Кетт на пиру лишился зрения. Хотя бывший повелитель замка просто выплеснул на неё свою отчаянную ярость, теперь та молилась на него и считала мучеником. Таких людей требуется вовремя останавливать. Тогда он проявил излишнюю мягкость. Подобной ошибки он во второй раз не повторит.
Поездка длилась уже четвёртый день. Они давно миновали ложе каменистой пустыни. Комедианты оказались хорошими спутниками — каждый вечер вытаскивали откуда-то из брички музыкальные инструменты и кувшины с дешёвым вином. Радостные и печальные мелодии в сопровождении мандолины, флейты, бубенцов и тамбуринов потом долго звучали в ночи.
В свободное время Кермар и Зурн обучали Антару игре на мандолине. Та быстро улавливала преподаваемое и сияла от похвал, которыми оба её награждали. Кроме того, и Таурус находил для неё только добрые слова, и даже старый Хикмет переставал покрикивать рядом с ней. Лишь Каринна недовольно поджимала губы всякий раз, когда на неё поглядывала. Карагиз же держался в стороне и редко вмешивался в разговор.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Величайший из героев Хайборийского мира неистовый Конан-киммериец продолжает скитаться по свету в поисках приключений и наживы. От золотых копей заснеженного Севера до жарких джунглей Куша, от бескрайних морей до жарких пустынь - повсюду гремит его имя, и враги трепещут, когда неукротимый варвар встает у них на пути.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Неугомонный киммериец ни единого дня не может прожить без приключений. Вместе с Ночными Стражами – профессиональными охотниками на нечисть – он отправляется в далекое прошлое, во времена таинственного Роты-всадника, в поисках разгадки кровавой тайны. А по возвращении в Хайборию его захватывает водоворот еще более удивительных событий…
Кто-то открыл проход в какое-то жуткое измерение, откуда сквозит и лезут монстры. Снова старые знакомые – Вайд (ныне уже почти три или четыре года успешно пиратствующий на Западном океане, а до того три года просидевший в Лабиринте), прибывший для заделки дырки в Сферах Между Мирами, Тао-Тень и Лабиринт. А виноват во всем, естественно, злобный Тот-Амон. Много шума, ковырялок, беготни, политических и психологических заморочек, а также более чем загадочная личность, вполне могущая оказаться сыночком Вечного Героя от какой-то из многочисленных подружек молодости.