Конан Дойль на стороне защиты - [22]

Ответ. Один есть очень подозрительный, если уж говорить.

Раньше Ламби заявляла, что в вечер убийства она не видела лица злоумышленника, теперь же она показала, что все-таки заметила некую особенность его походки: «Он вроде как будто слегка трясся» — эта деталь прежде нигде не упоминалась.

Вопрос. Этот человек присутствует здесь в комнате?

Ответ. Да, присутствует, сэр.

После дальнейших расспросов она указала на Слейтера.

Поразительны были и показания Ламби относительно одежды преступника. Сразу после убийства данное ею описание значительно отличалось от описания Барроуман — настолько, что полиция сочла, будто злоумышленников было двое. (Ламби упоминала серый плащ и круглую шляпу, Барроуман говорила о желтовато-коричневом непромокаемом пальто и донегальской кепке.) Теперь, на слушаниях по вопросу экстрадиции, описание Ламби поразительно совпадало с описанием Барроуман: обе девушки показали, что человек, выходивший из квартиры мисс Гилкрист, был одет в желто-коричневое непромокаемое пальто и донегальскую кепку.

Затем показания давала Барроуман, которая повторила свое прежнее описание кепки и пальто. На вопрос, напоминает ли ей Слейтер человека, которого она видела тем вечером на Западной Принцевой улице, она ответила: «Вон тот человек, который здесь, очень на него похож», — ко времени, когда дело об убийстве будет слушаться в суде, это признание примет куда более определенную форму. Барроуман повторила свое заявление о том, что виденный ею человек «имел слегка кривой нос». (Нос Слейтера, хотя и с горбинкой, не был искривлен.) Барроуман также признала, что в кабинете Фокса в тот день ей показали фотографию Слейтера.

После этого давал показания Адамс, по всем характеристикам единственный зрелый и мыслящий самостоятельно человек среди трех свидетелей. Он произнес лишь, что Слейтер «не сказать чтобы не похож» на человека, виденного им на лестничной площадке мисс Гилкрист. В день убийства при взгляде на злоумышленника он не заметил ни особенностей походки, описанных Ламби, ни особенностей носа, описанных Барроуман.

Слушание продолжалось несколько дней; другие свидетели давали показания на стороне обвинения, еще кто-то — включая друзей по предыдущему пребыванию в Америке — на стороне Слейтера. Сам Слейтер, несомненно по совету адвокатов, озабоченных его неуклюжим английским языком с сильным акцентом, показаний не давал. Однако его свидетельства и без того представлялись ненужными, поскольку в ходе слушаний требование об экстрадиции выглядело все более бледно.

«Я никогда не сомневался в его невиновности, — несколько лет спустя писал Конан Дойлю адвокат Слейтера Уильям Гудхарт. — Из того, что я знал о деталях опознания, представленных уполномоченному во время слушаний по экстрадиции, мне всегда казалось, что идентичность Слейтера человеку, которого видели выходящим из дома жертвы в вечер убийства, крайне сомнительна». И все же 6 февраля 1909 года, перед началом очередного заседания, адвокаты Слейтера объявили, что их клиент решил отказаться от дальнейших слушаний. Он по собственной воле вернется в Шотландию и предстанет перед судом.

Такое решение Слейтера в разгар процесса, обещавшего почти наверняка завершиться в его пользу, демонстрирует некоторые стороны его характера. Одна из них — неустойчивый темперамент, который будет регулярно давать о себе знать во время каторги и затем после освобождения. Другая — неуверенность в финансах: скромные средства, которыми располагал Слейтер, уже ушли на судебные расходы.

Была и третья причина, больше других отражающая сложную натуру Слейтера. Несмотря на неопределенность стиля жизни, репутация заботила его не меньше, чем любого буржуа той эпохи, и он отчаянно жаждал восстановить свое доброе имя. Однако для того образа жизни, который вел Слейтер, в некоторых отношениях он был поразительно наивен. Отлично сознавая свою невиновность, он решил довериться шотландскому правосудию. Суд, как он считал, оправдает его раз и навсегда.

Книга вторая КРОВЬ

Глава 5. Следы

Если вам нужно раскрыть преступление, позовите врача, а еще лучше — врача, который пишет детективы. Расследование сродни диагностике: как и многие другие интеллектуальные занятия Викторианской эпохи, медицина и раскрытие преступлений стремятся реконструировать прошлое путем тщательного изучения ключей-подсказок. Если XIX век предварял собой появление современной науки, то в числе прочего это была и наука определенного вида — сферы реконструкции, такие как геология, археология, палеонтология и эволюционная биология, которые позволяли исследователю получить сумму сведений о прошлых событиях через сохранившиеся до настоящего времени следы-свидетельства, часто почти неразличимые.

Французский естествоиспытатель Жорж Кювье мог по одной кости восстановить облик целого вымершего животного. По руинам, обнаруженным при раскопках в Трое и Кноссе, немецкий археолог Генрих Шлиман и английский археолог Артур Эванс восстановили детали жизни давно умерших цивилизаций. «Предсказатель утверждает, что в некий будущий момент некто, находящийся в нужном месте, станет свидетелем определенных событий, — писал в 1880 году Томас Гексли. — Ясновидящий объявляет, что в настоящий момент некто может стать свидетелем определенных событий в тысяче миль отсюда; тот, кто занимается ретроспективным прорицанием (как пригодилось бы здесь слово „постсказатель“!), подтверждает, что столько-то часов или лет назад можно было увидеть то-то и то-то. Во всех этих случаях меняется только соотношение времен —