Конь с золотым седлом - [8]
— A-а, чтоб вам! — плюнул профессор, — а я думал…
Табэк решил утешить расстроенного профессора и проговорил:
— Может, Бимурза чего находил? Он здесь часто бывает — коня белого встречает. Он, наверно, чего-нибудь да нашёл, — уже твёрдо заверил профессора Табэк.
— Позовите тогда Бимурзу, чем попусту болтать, — буркнул профессор.
— Мы сами не можем его найти, — ответил я.
— А, чтоб вам! — опять плюнул профессор. — Помо-ощники!.. — И сердито ушёл в крепость копать землю. И девушки, разом и одинаково улыбающиеся, последовали за ним. Длинный, как жердь, архитектор и молодой археолог, у которого дочка снималась в кино, тоже ушли.
— Да-а, — сказал Гиваргила, задумчиво проводив взглядом археологов. — Если бы эти люди тогда были с нами, они наверняка нашли бы трубку дедушки Годжи и увезли бы её в музей Тбилиси.
Над рекою пролетел орёл, покружился над тем местом, где дедушка потерял трубку без мундштука, и замахал крыльями дальше. А Ингури всё шумела и шумела. Ей всё равно— найдёшь ли, потеряешь ли трубку, она шумит себе, горя не зная.
БИМУРЗА
— Видел Бимурзу. Он приволок сено, потом поел и ушёл спать. Вечером, наверно, будет дома.
— Но если он не дождётся коня и не накормит его — проторчит всю ночь в горах, — заключил Табэк.
— А куда он вернётся? В свой дом или к дяде? — спросил я.
— Он всегда спит в своём доме — так завещал дедушка. — Чтобы не остыл очаг в доме Парджиани, — сказал Гиваргила то, что слышал от старших.
— А не боится он один? Ведь дом-то у крайней башни!
— А чего ему бояться? — беспечно заявил Табэк. — Запрёт двери мачуби и спит себе посыпает…
— Пойдём! — решительно сказал Абесалом. — Это не дело, чтобы мальчишка жил один в дому.
— Хансав, ты не пойдёшь? — спросил я хозяина.
— Нет, я не пойду. А вы гости. Отказать гостю сван не может.
— Ладно. Тогда пошли. Гиги, Бачо — вы готовы?
— Готовы!
По дороге мы встретили Чефэ и тоже взяли с собой. Дорогу освещала белая луна. Вдали опять сиял ледник. Мы следовали по каменистому спуску меж башен. Повернули, прошли все башни. Впереди виднелась лишь одна башня, высокая, с пристроенной к ней мачуби из тёмного сланца.
— Здесь? — спросил я.
— Здесь, — прошептал Гиваргила.
— Позовите.
— Нет, вы позовите.
Я приблизился к забору из сланцевого камня.
— Подождите, я позову! — сказал Табэк и крикнул:
— Бимурза!
Из мачуби сразу же раздался грубый ответ по- свански:
— Чего надо?
— Это я, Табэк.
— Чего тебе?
— Мне ничего. Гости к тебе.
Стало тихо в мачуби. Потом упала задвижка, и в дверях появился коренастый мальчик и коротко бросил:
— Пожалуйте!
Когда мы вошли в большой, просторный мачуби, мальчик отступил в тёмный угол и насторожённо смотрел оттуда на нас чуть мерцающими глазами.
— Хозяину Бимурзе привет! — приветствовали мы его.
— Здравствуйте! — ответил он почти грубо, и в голосе его проскользнула неприязнь.
— Я Абесалом, — сказал мой друг и подал мальчику руку.
Бимурза отступил было ещё на шаг к стене, потом всё же вышел из угла и пожал Абесалому руку.
— Это мой друг, — представил меня Абесалом. — Живёт в селении, далеко отсюда.
Бимурза пожал мою руку.
— А это наши мальчики, — представил он Гиги и Бачо. — Ну, а остальных ты знаешь.
Он пожал руки Бачо и Гиги, а на Табэка, Чефэ и Гиваргилу только взглянул и ничего им не сказал.
Некоторое время все неловко молчали.
Бимурза подошёл к огню, поправил головёшки.
— Мы в гости к тебе, — нерешительно начал Абесалом.
— Садитесь! — указал нам Бимурза на низкую деревянную скамейку, а сам стоял и, видимо, ждал, что мы скажем.
— Вчера ещё хотели навестить, — покашляв, продолжал Абесалом, — но тебя, кажется, не было дома?
— Да, не было.
— И археологи хотели навестить тебя, — вмешался в разговор я. — Археологи — народ умный, такой народ… Они знают, что находится в земле, и всё ищут, ищут…
— Одному в таком доме не скучно? — прервал мои неуместные рассуждения Абесалом.
— Нет. Когда бывает скучно, я… — И Бимурза замолчал, оборвав себя на полуслове.
— И что? — у Абесалома не хватило терпения, и он поторопил Бимурзу. — Сколько времени ты живёшь без отца?
Бимурза не поддержал разговора, и тогда Абесалом пошёл напрямую:
— Один живёшь?! Зачем тогда построены детдома, интернаты, всякие учебные заведения? Ты должен уехать отсюда и выучиться. Одному жить нельзя…
— Выучишься, вернёшься сюда, построишь новый дом, может, инженером станешь, — поддержал я Абесалома.
Бимурза молчал.
— Почему же не станет? Парень боевой, умный, — поддакивал мне Абесалом.
Чёрные глаза Бимурзы сверкнули, и он тут же их опустил. И если бы мы не были гостями, он, наверное, выпроводил бы нас из мачуби. Но он молчал. Смотрел на огонь и молчал.
— Сейчас уже поздно, — привстал Абесалом, — мы пойдём. Но ты подумай, Бимурза. С тобой ещё хочет поговорить профессор. Послушай его и не скрывайся. Он умный человек и хочет тебе добра. Давай, брат, думай. И города не бойся. Вон Гиги живёт в Тбилиси и не боится. И когда ты увидишь Тбилиси, ты сам скажешь, какой это большой и красивый город.
— О-о! Нет города красивее Тбилиси, — сказал я.
— Да, нет, — подтвердил Гиги.
Бимурза, как полагается хозяину, проводил нас до двери, но ничего не ответил.
