Конь бледный еврея Бейлиса - [32]

- Но ведь письмо Евгения - крик о помощи... Вы ведь друзья. Я не ошибаюсь, Сергей Петрович? Послушайте, я понимаю: вы - служите. Вы присягу давали. Но ведь Евгений ни в чем не виноват!

- Допускаю... - вернул листки. - Даже уверен. Но... Я не могу ничего объяснить. Не только оттого, что и сам мало что знаю, но и потому, что здесь, простите, высшие государственные интересы. Понимаете? Если бы и хотел- не могу.

- Но вы не хотите... - сказала горько. - Что ж... Как вам будет угодно. Что мне передать Евгению?

- Что машина сомнет и уничтожит его. Что ему лучше примириться. Это все. Я прошу вас удалиться. Если ваш визит станет известен...

- Кому? Кому "известен"? Как вас понять?

- Как сказано. Я знаю, о чем вы думаете. Мол, если кто положит душу за друга своего и так далее, но я обязался служить "до скончания живота", понимаете? Вы злоупотребляете, прощайте...

Как выскочила на улицу - не помнила. Женя, милый, славный Женя, как жаль, что ничего не сложилось, не получилось, и мимолетное знакомство на курорте не окончилось даже мимолетной интрижкой. Как это он тогда сказал? "Серьезных чувств я к вам не испытываю, воспользоваться же вашей склонностью не имею права". Но вот - воспользовался же... Потому что некем более. Потому что совсем один... И как помочь, если тот, кого назвал другом, - отрекся?

- Сударыня, сударыня! - послышалось сзади. Оглянулась: горничная недавняя бежала, нелепо вихляя всем телом то вправо, то влево. "Как глупо мы, женщины, бегаем... - подумала безразлично. - И я, должно быть, такая же смешная..." - Послушайте... - задыхалась горничная, - я сказала ему, что спущусь в лавочку, здесь есть подвальная, на углу, сказала, что перцу в доме нету, кончился...

- Вы, наверное, не для перца меня догнали... - перебила раздосадованно. - Извините. Я нервничаю.

- Я тоже. Вот что... Вы Зина? Да, Зинаида Петровна, он вас так назвал. А я - Платонида, коротко - Плата. Ладно... Он никогда при мне дел не ведет и ни о чем не разговаривает...

- У себя дома? - удивилась. - А кто же занимается делами дома?

- Вы совсем не понимаете... Это не дом. То есть... Он, конечно, и живет иногда, и бывает часто, и даже прописан в участке. Но это... Конспиративная квартира. Сергей Петрович... Он в Особом отделе служит, понимаете? И на самом деле... его по-другому зовут. Я случайно знаю. Там у них на столе фотография под стеклом - выпуск ихний. Из Константиновского. Я протирала стекло, карточка и выпала. А там все цифрами помечены - на обороте. И фамилии, чины, имена. Его по-другому зовут.

- Как?

- Не могу сказать, боюсь. Я и так вам наговорила...

- Вы мне... такие тайны сообщили... Это странно... Хорошо. Спасибо... - Ничего не понимала и оттого впадала во все большее и большее раздражение.

- Я вижу - вы не в курсе... - закусила губку, с хрустом сомкнула пальцы. - Ваш Мищук - он с ворьем занимался? Так? Ну вот: хозяин квартиры занимается политическими. Мищук оттого к нему и обратился.

И рассказала: дней десять тому зашла в квартиру неурочно - вычистить посуду на кухне. Без малейших сомнений, так как Сергей Петрович сказал, что в ближайшее время не появится. Занялась делом, шло споро, уже и кастрюли засияли и чайник медный, как вдруг щелкнул замок и послышались голоса. Уже хотела выйти и извиниться, но то, что услышала - заставило залезть под стол и вжаться в стенку.

"Убить, убить и еще раз - убить! - вещал незнакомый голос. - Какие сомнения? Все под угрозой! И не просто под угрозой - конец всему, если вы еще понимаете хоть что-нибудь!" - "Но и вы должны понимать: если провалитесь - потащите за собою не только своих. Вы государство за собою утащите, а это недопустимо!" - зло хрипел голос "Сергея Петровича". "Дома никого?"- "Не беспокойтесь... Наши сотрудники - люди дисциплинированные". "Вы объявите там... Высоко?" - "Никогда! Об этом забудьте! Это дело ваше. Ну - и наше теперь. Мы со своей стороны тоже примем меры..." - "Какие?" "Могу сказать только в общем: все должно и произойти естественно и выглядеть точно так же. Это все".

- Я поняла... - теряясь, проговорила Зинаида Петровна. - Я поняла: один - это ваш хозяин был. А второй?

- Не знаю... Только я слышала иногда, - покраснела, смешалась. - Так выходило, понимаете? Кто говорит. О чем. Какой голос... Так вот: собеседник был не из департамента. Это чужой человек был. Злой, беспощадный, с кровью... Сумасшед ший, понимаете? - захлебывалась, теряла слова, волнение нарастало все больше. - Я посуду мою, за едой хожу, убираюсь. Мне страшно стало. Неспроста это все. А вам, может, и пригодится... - И ушла, помахав ладошкой, незаметно, от бедра.

Зинаида Петровна вернулась домой с ощущением потного ужаса, смерти, вставшей внезапно за спиной. Написать в Киев по адресу, указанному в первом письме? Пересказать услышанное дословно? Ну уж нет...

Тогда как помочь? Поехать в Киев, отыскать следы, расспросить всех причастных, знающих? Нет. Глупости... Ведь не адрес утерянный, целое дознание провести надобно, а как? Только вред один...

Вот конверт. Мятый, замусоленный. Почерк невыработанный, малограмотный. Черт те что... Ведь нашелся же человек - надзиратель тюремный или кто-то в этом роде и рискнул уведомить. И, поди, внучку попросил написать, почерк-то детский... И перо свидетельствует, и нажим учебный... Он - решился. А все остальные - боятся.