Кому в эмиграции жить хорошо - [4]

Как домовые тихие,

Мы жмемся, незаметные,

В углах-подвалах пасмурных,

В продрогших чердаках.

На площадях сияющих -

Теплее, чем у нас…

Порою сам не ведаешь,

Как год за годом держишься?

Бюджет - фантасмагория,

Работы - ни на грош.

Ни в гиды, ни в извозчики,

Ни в маляры, ни в плотники,

Лишь воробьев на форуме

Бесплатно разрешается

Под аркою считать…

Считаешь и завидуешь:

Счастливцы, воробьи!

А ведь недавно, милые,

Чуть-чуть в тарелку капало, -

Для аргентинок пламенных

Я, харьковский нотариус,

Платки великолепные

Билибинскими павами

Цветисто расшивал…

Швейцары при гостиницах, -

Министры по обличию, -

Процент взимали божеский,

Впускали в вестибюль…

Увы, все нынче схлынуло, -

Туристов нет и звания…

В библиотеке Гоголя

Сидишь часами долгими

И смотришь в потолок…

Газетою прикроешься,

Уснешь, как новорожденный, -

Теплынь и тишина.

Во сне ведь я не пасынок:

С друзьями стародавними,

Давно глаза закрывшими,

Беседуешь во сне,

По старому по Харькову

С клиентами знакомыми

Пройдешься при луне.

Не осудите, милые,

Больного старика…»

* * *

Постскриптум: «Драгоценные!

Не нужен ли кому-нибудь

В Париже из писателей

Комплект,- тисненный золотом, -

Романов Боборыкина?

Я дешево продам».

XV

Под Новый год в час утренний

Вонзился в дверь стремительно

Веселый почтальон.

Порылся в сумке кожаной

И Львову полусонному

Поднес с парижской грацией

Письмо «рекомандэ»…

* * *

Перед окном сереющим

Львов сел на кресло дряблое,

Халат свой подобрал

И с полным безразличием -

С иллюзиями детскими

Давно уже покончено! -

Вскрыл мундштуком конверт.

И вдруг оттуда - милые! -

Крутясь, как птичка Божия,

Слетел на коврик стоптанный

Жемчужно-белый чек…

Львов, поднял, охнул,- батюшки!

Берлинское издательство,

Давно уж захиревшее,

Как ландыш без дождя, -

Должно быть, в знак раскаянья

В счет долга застарелого

Прислало чек,- подумайте, -

На тысячу франчков…

С душевным изумлением,

Как пепел, с сердца хмурого

Стряхнувши скептицизм,

Подумал Львов оттаявший:

«О, Дон-Кихот пленительный,

Издатель дорогой!

Пред новогодним праздником

Анахронизмом благостным

Тургеневскую девушку

В себе ты возродил…

Не слыхано! Не видано!»

Подай сию историю,

Хоть под гарниром святочным,

Читатель, разумеется,

Подумает: брехня…

Но чек - не привидение, -

И вера в человечество

Проснулась в Львове вновь,

И над камином вспыхнуло

В бенгальском озарении

Волшебное видение:

Коричневое, новое,

Чудесное пальто…

* * *

Но в виде дополнения

Львов из конверта выудил

Такое письмецо:

«Сердечноуважаемый!

Проездом из Швейцарии

Через Париж в Голландию

Жена, как с ней списался я,

На днях вас посетит…

Она в Париже, думаю,

Дня два лишь проболтается, -

Для родственников надобно

Подарки ей купить, -

У вас ведь цены снизились…

Так вот, мой драгоценнейший,

Прошу ей передать…»

Какое продолжение -

Всем ясно и без слов…

Львов, чек свернувши в трубочку,

Промолвил тихо: «Тэк-с».

* * *

Видали вы когда-нибудь,

Любезные читатели,

Как рыболов под ивою

Сидит с постылой удочкой

И час, и два, и три?

Вдруг  пиилавии нирдл-нившй[1]

Качнется, вздрогнет, скроется…

Удилище натянется,

Струной дрожит бечевочка,

Душа звенит, поет…

Видали вы, друзья мои,

Как он добычу к берегу

Рукой подтянет трепетной -

И сильным взмахом вытянет

Из лона светло-синего

Заместо карпа жирного

Размокнувший… башмак?