Кому на руси жить - [98]

У меня, вообще, создалось впечатление, что Рваный меня избегает. Своим возвращением из Полоцка он меня жутко обрадовал, думал конец моим мытарствам да не тут-то было. Ходит замкнутый, думу думает как Чапай перед решающим боем, а может обиделся, что не рассказываю ему всего до конца, но сегодня что-то Мишаню сильно на поговорить потянуло.

Снова поворачиваюсь к окну. Дождь усилился, сыпет ровно и шумно, падающие с крыши толстые, словно из серебра вязаные струи льются в подставленные бочки. Стражей моих не видно – сидят на крыльце или в сенях, мокнуть не желают. Воровская погодка, однако. Зеваю во весь рот, аж челюсть сводит. Вздремнуть бы...

- Слышь, Мишань, а может мне отсюда винта резануть, не стоит ждать приговора?

- Не вздумай! – резко произносит Рваный. – С меня же спросят. Я за тебя поручился, именно поэтому ты сейчас не в сыром подвале, а хвативши пивка сидишь сытенький за столом.

- То есть со мной ты не пойдешь?

- И тебя не пущу. Здесь сам Рогволд, круче него на Руси только Святослав, мы будем последними дураками, если упустим возможность притереться к нему поближе. Убежим, дальше что? Про Полоцк можно забыть сразу и навсегда, так в этой дыре и останемся дерьмо лаптем хлебать. Ты, вон, уже дурью заплыл, когда последний раз тренировался?

Когда тут тренироваться? То нога болит, то бью кого-то, то меня лупят... времени нету вовсе, житуха – огонь! Желания и сил хватает лишь на утренние отжимания, не более того и Рваному до этого не должно быть никакого дела, мы же не на летних сборах. Лучше бы озаботился моим скорейшим вызволением с домашней кичи, чисто по-дружески...

Собрался к князю притираться, ну-ну... Однако упоминание Мишей о данном Рогволду совете начинает занимать меня все больше.

- Так ты теперь у Рогволда в советчиках? – интересуюсь, в который раз испытывая легкий укол зависти к Мишиному модному клифту.

- У него их и без меня хватает. Я лишь намекнул ему, что ближайшие год-два, от силы три может настать его звездный час. Если есть желание укрепить и расширить владения, самое время начинать.

- С какого перепугу ты это выдумал? Во сне увидел?

- Русь на пороге великих перемен, грядут потрясения, каких эти земли еще не знавали. Сейчас закладываются первые камни в фундамент России и мы с тобой прямые тому свидетели. Не знаю как ты, а лично я испытываю жгучее желание приложить к этому свою руку.

Судя по одухотворенному выражению Мишиного лица, его слова должны тяжелыми якорями осесть в моем сознании, я обязан почти физически ощутить их давящий вес, похолодеть от значимости момента и проникнуться его величием. Как ни странно, никаких даже близких к желаемому эффекту ощущений я не испытываю, но закономерный вопрос все же возникает:

- Хочешь повлиять на ход истории, что-то я не врублюсь?

Рваный шумно сглатывает, непроизвольно утирая красивым рукавом жир с подбородка.

- Сомневаюсь, что это возможно, – вещает он доверительно. – Но чем черт не шутит, пока Бог спит, может и стоит попробовать поменять парочку камней в фундаменте, пустить ручей по другому, так сказать, руслу. Или тебя устраивает то, как мы живем через тысячу лет? Только представь, Старый, если не будет на Руси междоусобиц, смут, бунтов, голода, вражеских нашествий, людоедских режимов и того гигантского количества войн, что вынес на своих плечах русский народ. Не будет Ледового побоища, Бородинской и Куликовской битв, Сталинграда и Курской дуги...

- Представил, – говорю, не долго думая.

- И что?

- Нас будет два миллиарда, мы заселим всю Европу и половину Америки. Или наоборот – захиреем и сгинем под пятой очередного завоевателя. Не будет одного – будет что-то другое и не факт, что лучше. Это закон. Пробуй, только без меня, лады? А лучше, не парься, оставь все как есть, тебе все равно “спасибо”никто не скажет.

Оказывается, плохо я знаю Мохова Михаила Евгеньевича. Занятный, по ходу, тип. Из-за таких вот фантазеров, которым ровно на пятой точке не сидится свершаются великие мировые открытия, рождаются и рушатся империи, происходят революции...

Развернуть мысль мешает внезапный возглас Рваного:

- О, а вот и Дрозд пожаловал!

Резко обернувшись к окну, вижу во дворе ссутулившегося под дождем всадника. Принять поводья к нему с крыльца спешит полоцкий гридень из числа моих сторожей.

Сердце подскакивает в груди, подталкивая сонливость к выходу. Явился, нехороший человек... Сейчас начнет склонять к сознанке и покаянию.

- Надеюсь он мне иголки под ногти пихать не станет?

- Не должен, – ухмыляется Рваный. – Ты сам в бутылку не лезь, он все таки при исполнении.

- Да мне, если честно, конкретно наплевать на него самого и на те вопросы. Не родился еще следак, который бы меня расколол, не думаю, что этот ископаемый человекозавр будет первым.

- Я тебя предупредил.

- Ага...

Лицо у Дрозда каменное, с абсолютным мимическим минимумом, будто парализованное, только губы шевелятся когда говорит да темные глаза за прищуренными веками внимательно по сторонам шарят. С плешивой, ничем не накрытой головы поднимается легкий парок. Хотя нет, что-то на голове все же есть: расшитая узорами повязка в палец шириной. В повязку, аккурат посередине высокого лба вшит блестящий круглый медальон с изображением многоногого славянского коловрата.