Кому на руси жить - [28]

Пять пар глаз уставились на меня, в ожидании дельного ответа. Видимо, вопрос о местонахождении завоеванной добычи является для всех довольно животрепещущим. Ситуацию просчитываю мгновенно. Атаман-то разбойный, видно, хваткий тип, серебришко собрал да и сквозанул куда подальше от этого сброда. Совершенно не с кем мне теперь разговоры разговаривать, к тому же, если я правильно понял, главный теперь здесь именно я, точнее – Стяр, который с атаманом был на короткой ноге. Мой энтузиазм резко стремится к нулю. Что ж, закончилась моя миссия в Шервудском лесу, роль Робин Гуда на себя примерять что-то не хотелось.

- Напомни свое имя, будь так любезен, – прошу.

- Ты еще и издеваешься!? – спрашивает искатель правды, сужая злые глаза. Его рука ползет к левому боку, где на ремне болтается длинный ножик.

- Не издевается он, – подал голос в мою защиту простодушный Голец. – Забыл он. Щур его зовут, – говорит теперь уже мне. – Тот толстый – Пепа, воду греет Жила.

Удерживаю в себе рвущийся наружу смех. Погоняла пацанские, не имена, ей Богу! Взяв себя в руки, говорю спокойно:

- В общем-то ты совершенно прав, дорогой Щур. Ты вообще у нас молодец, вон как складно все расписал. Нет атамана, нет серебра – Стяр виноват. Конечно, кто ж еще? Видел бы ты меня, имей я желание вас обмишурить. Сам посуди. Голец, скажи ему, я сам гол как сокол, какое на хрен серебро!

Голец внушительно кивнул и отряхнул ладони, закончив с перетиранием. Коренастый Жила подоспел с парящим кипятком, залил измельченные листья в каменной посудине, накрыл берестяной крышкой.

Щур в сердцах сплюнул и резко отвернулся.

Подзываю Гольца, он хоть и шустрый излишне как водица в унитазе, а кажется мне наиболее смышленым среди партнеров по опасному бизнесу. Отходим с ним в сторонку.

- У вас здесь раненый? – спрашиваю.

- Да, – говорит. – Корш.Живот у него и шея со спиной, рысь два дня тому назад подрала. В землянке он лежит. Мы на торг за целебьем для него бегали да за стрельными наконечниками к ковалям. Не жилец он...

- Понятно, – говорю. – А что делать дальше думаете.

- Сниматься надо, найдут нас тут.

- Кто?

- А кто на прежнем месте нашел? Не знаем мы. Пришли какие-то в железе все, от нас только брызнуло. Без всего ушли. Это запасное место, шесть дней уж тут сидим.

- Где атаман с серебром точно не знаешь?

- Знал бы – сказал, мы все думали ты тоже с ним.

- Назад меня отвезешь?

- В город? – кривится. – Не останешься, значит?

- Делишки кое какие доделаю и вернусь, – вру на чистом глазу. – На старую стоянку меня потом отведешь.

- Зачем?

- Атамана искать буду. Найду и серебро для нас заберу.

Глядя на посветлевшее от такого оптимистичного заявления лицо молодого бандита, решаюсь на давно щекочущий язык вопрос.

- Кстати, много, того серебра?

- Очень много, – говорит Голец, цокнув языком. – Пудов пять дирхемов, украшения и посуда еще.

- Найдем, – обещаю уверенно, а сам пытаюсь прикинуть сколько это будет на наши деньги. Еще бы знать что за дирхемы такие. Да в любом случае не мало будет, восемьдесят кило серебра, плюс антиквариат, а он нынче в цене.

Голец сияет как начищенная солдатская пряжка, моя идея ему сильно по вкусу. Но отвезти в город обещает только утром, отдохнуть надо, то да се...

Ладно, утром, так утром.

Глава восьмая

Остаток дня шарюсь по “базе”. Голец показал мне несколько искусно сделанных схронов для складирования добычи (я подозреваю, далеко не все), представил пред мои пытливые очи пустой тайник под оружие. Я узнал где тут можно набрать воды – в ста шагах на поверхность выбивался подземный ключ. Глинистое руслице уводило быстрый узкий ручеек куда-то в черную чащу.

Заходил я в одну из двух землянок к раненому Коршу. Мужику действительно хреново, располосованное звериными когтями брюхо лоснится кровью сквозь пропитавшуюся рубаху, на шее толстая, окровавленная повязка. Глаз он не открывает, дышит на удивление ровно, по помещению ползет легкий запах разложения. Голец с Жилой влили в него чашку макового отвара вперемешку с привезенными листьями, для очистки совести, я думаю. Тут уже не всякая больница поможет.

- Вы чего, ребят!? – вопрошаю негодующе. – Он у вас такими темпами кони задвинет, его лечить надо, причем срочно!

При слове “больница”они снова делают круглые глаза. Я упоминаю знахаря, говорят платить нечем, мзду берет дядя лихую. Ага, думаю, шарлатаны они все одинаковые, однако парня надо везти, чем черт не шутит, вдруг выходит.

Запрещаю его поить и говорю Гольцу, что с утра не в город поедем, а Корша к знахарю потянем. Хоть я далеко не ангел, но мне будет стремно осозновать, что оставил человека без помощи. Довезем, не довезем это уж как его ангел-хранитель решит.

Поздно вечером сидим вокруг уютно потрескивающего костра, доедаем отлично прожаренное на огне мясо косули, запиваем, как тут водится, самодельным пивом на основе кваса. Слабенький напиток, но к разговору тянет.

Разбойнички мои устроились по обычаю на бревнах, а я на постеленной прямо поверх зеленой травки старой попоне.

Косулю эту вчера добыл Невул. Как? Из лука застрелил.

От этой новости мне хочется плакать.

Прошу показать. Приносит не очень длинный, но и не совсем короткий лук. Сам тугой, тетива жесткая. Три стрелы, говорит, охотничьих осталось, бронебойных и вовсе не было, пришлось на торг мотаться. Как же, спрашиваю, на стрелы бабки есть, а товарища вылечить – нету? Молчат. Для товарища они листьев сушеных привезли, стрелы нужнее будут когда кольчужные воины придут, помогут больше, чем один доходящий субъект.