Комсомольский комитет - [74]
Через четверть часа Павел Куренков вошел в кабинет начальника УНР.
— Просьба доставить вас к товарищу Пурге, он сейчас на кабельном заводе, — строго сказал он Костоломову, дипломатично, как просила Соня, умолчав, от кого просьба. — Машина у крыльца.
Когда в машину вслед за Костоломовым села раскрасневшаяся Соня, растерявшийся начальник УНР решил, что Цылева нажаловалась на него Пурге и поэтому секретарь горкома вызвал его к себе. Машина понеслась, разбрасывая колесами снег.
— Мы с вами одни могли договориться, — буркнул он Цылевой.
Соня весело улыбнулась.
— Знаете что, Прокофий Фомич, — сказала она, повернувшись к Костоломову и на мгновение кладя свои маленькие розовые пальчики на широкий обшлаг его пальто, — может, вы скажете, что я много моложе вас и все равно не будете меня слушать. Я вам сочувствую: у вас голова, бессонница… нервы… Только если бы вы больше заботились о них, и людям было бы лучше, и стройке, и вам.
Болотниковой в кабинете не было. Пурга сидел за ее столом и разбирался с начальником четвертого цеха.
— Ну, ну, пойдем к тебе в цех, — сказал он начальнику и встал, когда в кабинет заглянула Соня.
— Можно к вам, Артем Семенович?
— Вы по какому вопросу? — не узнав ее, спросил Пурга.
Он пошел было к вешалке, но остановился посреди комнаты.
Соня осмелела и вошла в кабинет. За нею, сразу потеряв грузность шагов и грозную осанку, вошел Костоломов.
— А-а, товарищ Цылева! — узнал Пурга, и в черных живых глазах его загорелись огоньки. — Ну, здравствуйте, юный комсомол! Здравствуй, Прокофий Фомич! Вы что — вместе?
Костоломов и Соня замялись. Костоломов вдруг, поняв, что Пурга не знал ничего о нем, с бешенством уставился на Соню, а Соня, чуть оробев, но все-таки задорно поглядывала то на начальника УНР, то на Пургу.
Артем Семенович вдруг рассмеялся громко и заразительно.
— Извини, брат, извини, — сказал он Костоломову и даже вытер слезы. Потом обратился к начальнику цеха:
— Ты иди работай. Я к вам еще приду.
Пурга внимательно выслушал Соню. Он ничего не сказал ни ей, ни Костоломову, но, по тому как Пурга отнесся к рассказанному, Соня поняла, что между секретарем горкома партии и начальником строительства будет сейчас такой разговор, который ей знать не обязательно.
С сегодняшнего дня начиналась работа заводского комсомольского лектория. Толя Чирков должен был прочитать первую лекцию.
— Вы только доклад будете читать или еще что-нибудь вас интересует? — с лукавинкой спрашивала Соня, потому что на пленуме говорилось: докладчики не должны ограничиваться чтением докладов, они — представители горкома в организациях.
— Мне еще Корнюхина повидать надо, ты мне его найди, — просто, сразу переходя на «ты», и в то же время несколько рассеянно сказал Чирков.
— Такая беда с этим Корнюхиным, — огорченно проговорила Соня, — такая беда! Тут его бригаду в министерство на звание бригады отличного качества представили, он уже на занятиях стахановской школы опыт свой передает, и вдруг… вдруг его отдали под суд…
Они вышли из машины и направились в комитет комсомола.
— Митя, ты ведь в одном общежитии с Корнюхиным? Позови его ко мне! — обратилась Соня к проходившему мимо высокому парню в модном пальто и в ослепительно белом кашне.
— Сонечка, для тебя я всегда с нашим удовольствием. Да я только из дому, не с руки возвращаться-то; примета есть: вернешься — дороги не будет, — молодой человек улыбнулся и щегольским движением синей от татуировки руки вынул из кармана папиросу.
Чирков поймал на себе взгляд Сони, брошенный украдкой. Этот взгляд был похож на взгляд Лены Лучниковой, только у Лены взгляд был прямой, открытый, а у Сони чуть лукавый и в то же время спрашивающий. Соне было стыдно за этого парня.
— Комсомолец? — спросил Толя.
— Комсомолец, — вздохнув, ответила Соня.
— Так ты пошли за Корнюхиным, а я через час у тебя в комитете буду, а сейчас по цехам похожу, — и Чирков ушел на завод.
В комитете комсомола Соня говорила Шурке Веснянкину:
— Шурик, ты понимаешь, если мы установим, что Дынников брал взятки, мы Корнюхина не будем сильно наказывать. И потом кончать с этим надо, со взятками!
— Ну да, — мычал обычно разговорчивый Шурка.
— Что да? Вот у меня есть сигналы, что ты Дынникову тоже взятку давал, когда тебя в первый цех переводили. Это правда?
— Откуда знаешь?
В комитет заглянул Корнюхин.
— Звали меня? — спросил он.
— Звала, — смущенно сказала Соня, — ты подожди, пожалуйста, где-нибудь, Миша, у нас сейчас такой разговор.
Александр отлично помнил, как осенью он вместе с четырьмя другими ребятами солидно «поблагодарил» мастера за то, что тот помог им перейти из третьего в первый цех, где заработки были лучше. Шурка думал: если бы это касалось его одного… Но из этих парней двое по-прежнему работали в цехе, один был некомсомолец. Может, они не захотят рассказывать?
Вошла Надя, жена Шурки.
— Ну-у, тебя еще не хватало! Брысь отсюда! — сказал ей Шурка, повернувшись.
— Александр! — не вытерпела Соня. — Как так можно вообще с кем-нибудь обращаться, а тем более с женой?
Надя лишь улыбнулась и села в сторонке.
— А насчет взяток ты лучше с другими поговори, Соня, — миролюбиво посоветовал Шурка.
