Комсомольский комитет - [56]

— Ребята, а кто пойдет в общежитие к строителям? — спросил Павел.

Молодые люди замолчали. Идти никому не хотелось.

— Даша Хохлова, — шутя, предложила одна из девушек.

— К строителям? — тотчас откликнулась Даша. — Чего я там не видела?

— Ребятам надо идти, а не девчонкам, — прогудел Корнюхин.

И Веснянкин вдруг так нажал мехи, что гармонь весело и басом рассмеялась.

Ала шлепнула Шурку по затылку.

— Перестань! Серьезный разговор, а ты…

— Да я не могу! — оправдывался Шурок. Он вытащил из кармана помятую тетрадь с нотами. — Здесь же написано форте.

— А что с девчонками будет? — задорно спросила Даша, останавливаясь перед Михаилом.

— Ну, что? Набьют вам.

— А спорим, не набьют?

Шурка не выдержал и снова развел мехи, прижав пальцем одну клавишу. Гармонь запищала.

— А здесь опять фортис… фортиссимус, — сказал он, перехватив отчаянный взгляд Алы.

— Не выдумывай, Даша, ты не маленькая, — сказал Мишка. Не поднимая головы, он продолжал стучать молотком.

— Если ты пойдешь, хуже будет: от тебя разбегутся, — убежденно сказала Даша.

— А правильно, Даша… — заметила Варежка. — Ты еще Надю Веснянкину с собой возьми, она девушка умная. А ты боевая.

— Значит, я торпеда, а Надя — мой мудрый телохранитель? — сказала Даша, и все рассмеялись. — Даша остановилась, важно повела плечиками и мечтательно громко сказала: — А что? Придем в общежитие и скажем: «Девочки и мальчики, что же вы в клубе у нас не бываете? И вообще: до чего это дожили, что люди вас уже бояться стали. Ходите по поселку грязные, как, извините, поросята».

Хлопнула дверь красного уголка, появился Ромка Дынников. Он замялся на пороге. В красивых тонких чертах его лица дрогнуло и замерло горделивое пренебрежение. Но поза Ромки была далека от гордости: он отставил ногу, ссутулился, дряблость и безволие были в его высокой фигуре. На днях комсомольский комитет отказался утвердить решение цехового бюро, которое еще при Гавриловой приняло Романа в комсомол. Гаврилова не случайно, нарушая устав, не вынесла заявление Дынникова на цеховое собрание, она знала отношение комсомольцев к Роману как к работнику и как к человеку. И, вместо того чтобы помочь молодому человеку стать лучше, сдружиться с коллективом, Гаврилова, чтобы не ссориться с Дынниковым-старшим, убедила в свое время бюро принять Романа в комсомол.

И вот комитет комсомола назвал это ошибкой бюро. В первый раз, пожалуй, Роману стало не по себе.

— Ах, извините, пожалуйста. Конечно, беспартийная молодежь найдет себе и другое место, — сказал Ромка и повернулся, чтобы уйти.

Но Варежка живо сказала:

— А у нас секретов нет. Заходи, Рома!

— Спасибо! — Дынников снисходительно пожал плечами и, сунув руки в карманы, разболтанной походкой направился к столу, за которым над белым листом бумаги, спиной к выходу, сидели члены редколлегии. Они увидели Дынникова, лишь когда он нагнулся над ними. Одна из девушек испуганно вскрикнула и быстро перевернула лист.

— Меня в газету разрисовываете? — с презрительной гримасой спросил он. — За брак, позвольте спросить? Газетчики! Двух слов грамотно не сумеете написать. Культура!

— Потише! — звонко сказала Даша. — Может, в нашей культуре мало «пожалуст» и «спасиб», да разве культура только в этом?

Дынников, скривив губы, глянул на Дашу и, не вынимая рук из карманов, пошел обратно в цех.

В дверях Ромка Дынников столкнулся с Филатовым.

— Идем мимо, Антон Батькович, нас сюда не звали!

Но Даша, увидев в дверях любопытную физиономию Тошки, уже выскочила из-за стола и подбежала к дверям. Она схватила Филатова за рукав комбинезона и, захлопнув перед самым носом озадаченного Дынникова дверь, потащила упиравшегося Антона на середину комнаты.

— Тошка, тебе комсомольское поручение, — выпалила Даша и обернулась к Але за поддержкой.

Та хотела что-то сказать, но промолчала.

— Ха, — сказал Тошка. — Я комсомолец, что ли? Своих дел хватает.

— Но мы просим, Тоша, — внезапно растерявшись, сказала Даша. — Без тебя мы просто не знаем как и быть.

Всякие просьбы «по-хорошему» действовали на Антона магически.

— Ну ладно, — смиряясь, сказал он. — Какое там еще поручение?

* * *

В крутильном отделении, где скручиваются кабели, грохочут фонарные машины. Каждая машина действительно напоминает три фонаря, положенных набок один за другим. В фонарях закрепляются катушки с проволокой, и фонари вращаются в разные стороны; с первого из них, самого маленького, идет внутрь следующего фонаря серебристая витая жила, это первый повив. Второй фонарь окутывает жилу средним повивом. А через калибр последнего уже ползет, наползает на вращающийся приемный барабан готовый толстый кабель, свитый из десятков, а иногда из сотен тонких проволочек. Потом этот кабель оденется резиной, закутается в броню. Он понесет в себе жизнь экскаваторам, пересекая поля, леса и горы, свяжет города нашей огромной Родины, ляжет на далеких морских глубинах.

Принимая смену, Даша Хохлова проверила исправность трущихся частей машины и перевела к нулю счетчик метража. Она штангенциркулем проверила технические данные, закрепила тормоза катушек и только после этого включила машину. Возле грохочущих фонарей, которые были чуть не в два раза выше ее, Даша сама себе казалась необыкновенно сильной и большой.