Компромат - [28]
Она не успела договорить.
— Потьтерсивать! Ф сем это, инсересно, потьтерсивать? — взъерепенился Федор Иванович. — Ну-ка, расскаси мне луссе, кого ты на меня натрафила!
— С ума сошел, — всплеснула руками Клавдия.
— Ха-ха! — пророкотал муж. — Я фсе снаю, нецего тут притурифаться. Они мне фсе скасали, понятно?
Клавдия не верила собственным ушам.
— Кто — они?
— Друски твои, вот кто! Это они меня так оттелали, сволоси!
— Мои дружки? Какие дружки?
— Ну ус это тепе луссе снать, какие друски, — в голосе Федора Ивановича смешались обида и гнев. Надувшись как большой ребенок, он отвернулся от жены и уставился в противоположную стену. Дожидался расспросов и готов был сначала потрепать нервы, а потом уж все выложить. — Сто делаесся на пелом сфете, а? Фсякое слыхал, — но стобы сена на сфоефо муса бантитоф натрафливала? Нет, о таком не слыхифал!
Клавдия с трудом разбирала беззубую речь супруга. Но то, что он донельзя возмущен тем, что «жена на живого мужа бандитов натравливала», — это она поняла.
Она опустилась на кровать рядом с клокочущим от негодования Федором Ивановичем, и лицо ее обрело строгое, почти неприязненное выражение.
С таким выражением лица допрашивала обычно Дежкина обвиняемых.
— Так, — сказала она, — теперь давай по порядку. Что-то я никак не могу уразуметь… Кто на тебя напал?
— Тепе луссе знать! — упрямствовал Федор Иванович. — Мефду пфосим, когда я гулял, я на тебя никого не натрафлифал…
— Ну хватит! — рассердилась Клавдия. — Можешь ты по-человечески объяснить или нет?
Дежкин обиженно поджал губы.
— Исбили снацала, а потом по-целофецески хотят расгофарифать…
— Отвечай на вопрос.
— Тепе фитнее, кто напал. Друски твои напали, — продолжал упрямиться муж.
— С чего ты взял?
— А они сами скасали.
— Что-о?! Так и сказали, что они мои друзья?
— Ну, не софсем так, — смилостивился Федор Иванович. — Снацала накинули мне месок на голофу и дафай дупасить…
— Ну? — нетерпеливо подстегнула Клавдия.
Знакомый почерк. Утром, когда ее высадили из троллейбуса и обыскивали в неизвестной машине, на голову тоже надели мешок.
— Я ус и крицал, и угофарифал: мол, браццы, отпустите Христа рати, теньги нусны, я фам фсе до копейки оттам. Какое там! Так отметелили, фто люпо-дорого посмотреть… — Дежкин с каким-то благоговейным уважением уставился на себя в дверное зеркало, точно оценивал и отдавал должное работе неизвестных костоломов.
— Они, что, не взяли деньги? — спросила Клавдия.
— Ни-ни, — подтвердил муж.
— Что же они от тебя хотели?
— От меня — нисефо. А фот от тепя…
— От меня?
— Хфатит притфоряться, Клафка, — разозлился Федор Иванович. — Это нечестно с тфоей стороны. Мы, конефно, люди фрослые… но надо и софесть иметь! Если ты себе хахаля на стороне зафела, ладно, я, этого, конесно, не одопряю, но чефо ус тут…
— Ты что говоришь, Федя? Какого хахаля?
— Я снаю, сто гофорю! — рыкнул муж. — Нецефо тут кометию ломать. Они мне фсе скасали! Сказали, стоб ты фернула, сто всяла, а то хусе будет…
— А что я взяла?
— Это тепе надо снать, сто ты у них брала! У меня она спрасифает, фитали! — возмутился Федор Иванович. — Я, когда по бабам ласил, у тепя не спрасифал, сего я у них брал!
— Очень вежливо и своевременно с твоей стороны напоминать мне о своих похождениях, — обидевшись, произнесла Клавдия.
— Ой, только не надо исобрасять мусенису… Тосе мне, прафедниса. Ты меня теперь не профедес.
— Конечно, я не мученица, — согласилась жена. — А насчет праведницы поговорим в более подходящее время. Еще раз тебя прошу: объясни внятно, что произошло, кто на тебя напал…
— Друски твои, — упрямствовал Дежкин.
Кажется, ничего более конкретного он не мог сказать.
— Что за дружки?
— Фто ты хоцес от меня? — взмолился он. — Несефо на меня так смотреть, как на уголофника какого-нипуть… Это ис-са тепя фсе слусилось. Напали, исбили, а теперь она ессе смотрит, как на уголофника! — Федор Иванович пытался вновь перейти в наступление, однако наступления не получалось.
Клавдия смотрела на мужа внимательно и отстраненно.
— Отдай сфоим мусикам то, сто у них фзяла, и фсе будет нормально… — примирительно произнес он.
— Ничего я ни у кого не брала, — ледяным тоном произнесла Дежкина.
— Нет, брала, — настаивал Федор Иванович, — они мне сами так скасали: мол, тфоя баба у нас клюц фсяла, пускай отдаст, не то плохо будет. Ты ессе и на кфартиру к ним ходила с сопстфенным клюцом, ницефо себе. А на меня глядис, как Ленин на бурсуасию!
Клавдия молча поднялась и пошла к двери.
— Ты куда? — испугался муж. — Дай кефир, ф горле пересохло.
— Сам возьмешь, — отшила его Клавдия. — По бабам мог шляться — теперь и поухаживать за собой сможешь.
— Клафа, пить хоцу! — заканючил Федор Иванович.
— А ты своим подружкам позвони, пусть они тебе кефирчику поднесут.
— Меня по тфоей милости исбили, исуфечили, а ты! — в последний раз попытался воззвать к женской жалости Дежкин, но Клавдия осталась непреклонной.
— Это еще надо доказать, что по моей, — отрезала она и захлопнула за собой дверь.
— Ma, ну чего? — спросонья пробормотала Ленка, когда Клавдия на цыпочках вошла в ее комнату и опустилась в кресло. — Что, папе хуже?
— С папой все в порядке. Более чем. Спи.
«Прокуратура против мэрии!» — под таким заголовком московские газеты опубликовали запись телефонного разговора прокурора города с крупным чиновником из мэрии. Каким образом этот материал попал в прессу? Следователь по особо важным делам Клавдия Дежкина выходит на главного организатора целого ряда преступлений, следы которых ведут в городскую прокуратуру.
Когда обаятельная женщина и опытный следователь горпрокуратуры Клавдия Дежкина получает от начальства задание найти чью-то пропавшую собаку, возмущению ее нет предела. Что стоит за этим полуиздевательским поручением? Непрофессионализм, который стал нередким в правоохранительных органах? Извечное мужское пренебрежение к женщине-коллеге? Добро бы еще пропавшая собака была породистой, а то так, дворняжка… Но вскоре Дежкина выясняет, что «дворняжка» эта специально обучена для поиска наркотиков, что пропажа ее тянет за собой целую цепь серьезнейших преступлений.
Добропорядочное семейство решило перевезти на землю обетованную прах отца. Однако когда вскрыли могилу, в ней обнаружили еще два скелета. Кем были эти незаконно захороненные здесь люди? Почему они оказались в чужой могиле? Раскрытие этого, казалось бы, безнадежного дела поручено следователю по особо важным делам Московской прокуратуры Клавдии Дежкиной и молодому стажеру Ирине Калашниковой. В ходе расследования вскрывается криминальная история, произошедшая много лет назад на одном из московских кладбищ.
Государственный обвинитель Наталья Клюева приговаривает к высшей мере «пахана», возглавляющего шайку милиционеров, орудующих в аэропорту Шереметьево-2 и переправляющих из Юго-Восточной Азии крупные партии наркотиков. Ошибки прокурора стоят очень дорого, в чем Клюева скоро убеждается сама.
Загадочное убийство произошло в обычной квартире. Одинокая женщина, искавшая по брачному объявлению спутника жизни, нашла ужасную смерть. Героиня оказалась на месте преступления случайно — и поняла, что действовать необходимо как можно быстрее. Началась охота за убийцей — охота по горячим следам….
Необъяснимо жестокое, немотивированное убийство старика и загадочная гибель в тюрьме человека, подозреваемого в заказном убийстве… Что может быть общего у этих двух — таких разных — преступлений?"Госпожа следователь" не сразу понимает, что связь существует, — и даже не подозревает пока, какими невероятными, нетрадиционными методами ей предстоит вести расследование…
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…