Комната снов - [3]

«Родители Дэвида поддерживали желания своих детей быть теми, кем им хочется, – продолжила Риви. – Но у отца Дэвида были иные стандарты поведения. Относись к людям хорошо и когда что-то делаешь – делай это хорошо. У него было с этим очень строго. Дэвид тоже отличался исключительным перфекционизмом, я уверена, что это как-то связано с его отцом»[6].

Друг детства Линча, Гордон Темплтон, запомнил мать Линча «отличной домохозяйкой. Она шила одежду для детей и была мастерицей на все руки»[7]. Родители Линча сохранили романтику по отношению друг к другу. «Они всегда держались за руки и целовали друг друга на прощание», – рассказала Марта Леваси, а еще, подписывая письма, мать Линча писала «Санни» и рисовала рядом солнышко и «Дон» – и рисовала рядом деревце. Они были убежденными пресвитерианами. «Это была важная часть нашего воспитания, – говорил Джон Линч. – Мы ходили в воскресную школу. А наши соседи Смиты были полной противоположностью нашей семье. По воскресеньям Смиты заводили свой роскошный Форд Т-берд и уезжали кататься на лыжах, а мистер Смит курил сигарету. Мы же забирались в наш Понтиак и ехали в церковь. Дэвид думал, что Смиты крутые, а наша семья – зануды».

Дочь Линча Дженнифер помнит свою бабушку «строгой, правильной и очень активной в церкви. У Санни было отменное чувство юмора, и она очень любила своих детей. У меня никогда не возникало ощущения, что Дэвид был любимчиком, но совершенно точно она беспокоилась о нем больше, чем об остальных. Мой отец нежно любил обоих родителей, но в то же время презирал всю эту благопристойность, аккуратный белый забор и прочее. Он испытывал ко всему этому определенные романтические чувства, но в то же время терпеть не мог, потому что он хотел курить сигареты и посвящать жизнь искусству, а они ходили в церковь и все у них было безупречно, тихо и хорошо. Это немного сводило его с ума»[8].

Семья Линча жила в одном тупике по соседству с несколькими мальчишками, примерно ровесниками, в нескольких домах друг от друга, и все они подружились. «Нас было восемь, – рассказал Темплтон. – Был Уиллард “Уинкс” Бернс, Гэри Ганс, Райли “Райлс” Катлер, я, Марк и Рэнди Смиты, и Дэвид и Джон Линчи, и все мы были как братья. Все мы зачитывались журналом Mad, катались на велосипедах, летом купались в бассейне, ходили друг к другу в гости и слушали музыку. Мы были свободны – могли кататься на велосипедах до десяти вечера, самостоятельно ездить в центр на автобусе, мы все присматривали друг за другом. И все любили Дэвида. Он был дружелюбным, компанейским, скромным, преданным и всегда приходил на помощь».

Линч представляется смышленым мальчиком, которому очень не хватало изысканности – а ее сложно разыскать в Бойсе 50-х годов, – и в детстве он твердил о том, что «вот бы случилось что-то из ряда вон». Телевидение принесло первые альтернативные реальности в дома американцев, и это стало размывать уникальную атмосферу провинциальных городов по всей стране. Может показаться, что такой проницательный ребенок, как Линч, уловил волну коренных изменений, которые начали менять облик страны. В то же время он как нельзя лучше соответствовал времени и месту, в которых родился, и был преданным бойскаутом; а когда вырос, периодически напоминал о своем статусе скаута-орла – высшем, который может заслужить скаут.

«Мы были вместе в Отряде 99, – рассказал Марк Смит. – У нас много занятий – плавание, вязание узлов, а одним из них были уроки выживания в лагере, когда нам рассказывали, что можно есть в лесу, чтобы выжить, как поймать белку и приготовить ее, и тому подобное. У нас было несколько уроков, а потом мы отправились в горы, чтобы выживать. До этого мы купили все сладости, которые только могли, и съели их все в первый же час. И когда мы добрались до озера, где нам сказали поймать рыбу – чего не смог сделать никто из нас, – к ночи мы думали, что умрем от голода. И тут мы увидели кружащий над нашими головами самолет. С него нам сбросили коробку на парашюте. Вот это была драма. Коробка оказалась доверху забита такими продуктами, как яичный порошок, и мы все выжили».

У Линча был врожденный талант художника, который проявился в раннем возрасте. Мать не покупала ему раскраски – ей казалось, что они ограничивают воображение, а отец приносил кипы разлинованной бумаги с работы; в распоряжении Линча имелись все нужные ему материалы, и когда он садился рисовать, ему говорили следовать туда, куда его ведет разум. «Это было как раз после войны, повсюду валялись боеприпасы, и я рисовал винтовки и ножи, – вспоминал Линч. – Я обожал самолеты, бомбардировщики, истребители, Летающих тигров и пулеметы Браунинга с водяным охлаждением»[9].

Марта Леваси вспоминала: «Большинство ребят носило тогда обычные футболки, а Дэвид делал особенные футболки на заказ с помощью волшебных маркеров, и все в округе их покупали. Помню, что мистер Смит купил одну для своего друга, которому исполнялось сорок. Дэвид сделал что-то в духе “В 40 Жизнь Только Начинается”, изобразив мужчину, глядящего на хорошенькую женщину».

Одаренный и харизматичный Линч «однозначно привлекал к себе людей, – сказал Смит. – Он был очень популярным, и я легко представляю его в режиссерском кресле – он всегда был полон энергии и окружен друзьями, потому что мог заставить людей смеяться. Помню, как в пятом классе мы сидели у тротуара и читали