Комната с призраками - [8]

Человечек, якобы по делу, явился в гостиницу на рассвете и выслушал рассказ хозяйки обо всем происшедшем с глубочайшим интересом. Удивления он не выказал.

– Это он… это он! Я и сам его видел, – было единственное, что он сказал; а все расспросы были удостоены фразой: «Deux fois je l’ai vu; mille fois je l’ai senti»[7].

Он отказался объяснять происхождение книги и рассказывать о том, что испытал сам.

– Я скоро засну вечным сном[8], и меня ожидает сладчайший покой. Зачем вы тревожите меня? – возвестил он.

Мы так никогда и не узнали, что именно доставляло ему или канонику Альберику де Молеону такие муки. На обороте устрашающего рисунка было написано несколько строчек, которые, возможно, прольют свет на случившееся:

Contradictio Salomonis cum demonio nocturno.

Albericus de Mauleone delineavit.

V. Deus in adiutorium. Ps. Qui habitat.

Sancte Bertrande, demoniorum effugator, intercede pro me miserrimo.

Primum undi nocte 12mi Dec. 1694: uidebo mox ultimum.

Peccaui et passus sum, plura adhuc passurus. Dec. 29, 1701.[9]

Я так до конца и не понял, каково мнение Деннистоуна по поводу тех событий, которые я описал. Как-то раз он привел мне цитату из Экклезиаста: «И есть духи, что сотворены ради отмщенья, и в ярости своей наносят удары тяжкие».

А в другой раз он заметил: «Исаия был очень мудрым человеком; не он ли рассказывал о ночных чудищах, обитавших на руинах Вавилона? В нынешние времена такое существует за гранью понимания».

Меня сильно поразило еще одно его высказывание, с которым я полностью согласен.

В прошлом году мы ездили в Комманж посмотреть на надгробную плиту каноника Альберика де Молеона. Это громадное мраморное сооружение изображает каноника в большом парике и в сутане, на постаменте которого эпитафия, прославляющая его эрудиции. Деннистоун имел краткий разговор с викарием церкви Святого Бертрана, и, когда мы отъехали от городка, он сказал мне:

– Очень хочется, чтобы я оказался прав: вам известно, что я пресвитерианец… но я… я верю, что останки Альберика де Молеона заслуживают мессы и отпевания. – Потом он добавил с чуть различимой интонацией северного британца: – Я и не подозревал, что так дорого заплачу за это.

В данный момент книга находится в Кембридже, в Уэнтьортском собрании. Рисунок Деннистоун сначала сфотографировал, а затем сжег в день своего отъезда из Комманжа.

Потерянные сердца

В сентябре 1811 года – дату я установил позднее – у двери Асуорби Холл, что находится в самом центре графства Линкольншир, остановилась почтовая карета. Ее единственный пассажир, маленький мальчик, тут же выскочил наружу и за короткий промежуток времени, пока, позвонив в колокольчик, он ждал, когда откроют дверь, с огромным любопытством оглядел все вокруг. И увидел высокое квадратное здание из красного кирпича, возведенное во времена правления королевы Анны. Каменные колонны крыльца были выполнены в безупречном классическом стиле и построены в 1790 году. Множество высоких узких окон состояли из маленьких стеклышек в частых переплетах. Фасад украшало круглое окно. От центрального здания и к правому, и к левому крылу тянулись застекленные галереи с колоннами. Во флигелях находились конюшни и служебные помещения, но над каждым крылом возвышался покрытый орнаментом купол с золотистым флюгером.

В окнах бесчисленным количеством огней отражался вечерний закат. Напротив дома простирался дубовый парк, который окаймляли выделявшиеся на фоне неба ели. Часы на схоронившейся среди деревьев в конце парка церкви – лишь золотистый флюгер сверкал на солнце – били шесть, ветер приглушал их мягкий бой. И у мальчика, стоящего на крыльце, возникло приподнятое настроение, правда с примесью грусти, столь уместной в осенний вечер.

Почтовая карета доставила его из Уорикшира, где шесть месяцев тому назад он остался сиротой. Теперь же, благодаря любезному приглашению его старшего кузена мистера Эбни, он приехал жить в Асуорби.

Приглашение было довольно неожиданным, так как мистер Эбни слыл анахоретом, привыкшим к ничем не нарушаемому образу жизни, и появление в доме маленького мальчика могло сильно изменить эту жизнь. Ко всему прочему и о характере, и о том, чем занимался мистер Эбни, было мало что известно.

Известный кембриджский профессор греческого говорил, что никто не знает так много о религиозных верованиях позднего язычества, как владелец Асуорби.

Разумеется, в его библиотеке имелись все существующие в то время книги о сверхъестественном, орфических стихах, ритуалах Митры и неоплатониках. В мраморном зале стояла статуя, изображающая Митру убивающим быка и приобретенная в Леванте за огромную сумму. Ее нынешний владелец одарил описанием статуи «Джентльмен’з Мегезин» и написал замечательную серию статей для «Критикал Музеум» о языческих обрядах и верованиях Восточной Римской Империи. Одним словом, его считали человеком, поглощенным лишь своими книгами, и посему живущие по соседству были крайне удивлены, узнав, что ему не только известно о существовании кузена-сироты, Стивена Эллиота, но и то, что он выказал желание поселить его в Асуорби Холл.

Во всяком случае, чего бы там не ожидали от мистера Эбни – высокого, худощавого, сурового – его соседи, он оказал своему юному кузену радушный прием. Как только распахнулась парадная дверь, он выскочил из библиотеки, потирая от ликования руки.