«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов - [53]

. Таким образом, человек, обращаясь к официальным властям, апеллировал к коммунистическому будущему как к некому идеалу общественного устройства, для того чтобы изменить свое настоящее. Помимо вполне обоснованных просьб по улучшению жилищных, продуктовых и других бытовых условий, попадаются весьма курьезные послания, демонстрирующие крайнюю степень «индивидуалистического потребительского коммунизма». Некоторые трудящиеся интересовались, будут ли при коммунизме бани и нельзя ли в 1960-х гг. уже ввести бесплатное пользование ими[363]. Н. Я. Прилепов из Риги в своем письме обращал внимание на необходимость по мере продвижения к коммунизму усовершенствовать сбор сырья с населения, поскольку в 1960-х «с населения принимаются только утильсырье, макулатура, металл и бутылки исправные, отечественные. Отечественные я называю потому, что другие бутылки из братских стран не принимаются, а их очень много у нас»[364].

«Общественный потребительский коммунизм» заключался в получении благ не только конкретным индивидуумом, но и всем обществом в целом. Н. И. Шершов предлагал в течение 5 лет обеспечить гражданам Советского Союза и приезжающим в Советский Союз выдачу хлеба стоимостью до 17 к. за 1 кг бесплатно[365]. А Б. Л. Кербер прямо указывает, что он представляет себе коммунистическое общество не как общественную формацию, в условиях которой можно будет кушать все, что хочешь, и в неограниченных количествах. Это, на его взгляд, наименее значимая сторона, «но вот возможность быстро связаться по телефону в любое время суток как по служебным, так и по личным вопросам — это одно из очень важных обстоятельств»[366]. Собственно, такой вариант «потребительского коммунизма» в значительной степени пересекался с официальным образом и образами в редакции ряда медиаторов, о которых речь шла во второй главе. Предполагалось, что свойственное всей коммунистической формации противоречие между постоянно растущими потребностями членов общества и достигнутым в каждый данный момент уровнем производства должно было составить могучий стимул развития общества по пути прогресса[367]. Естественно, что для нормального взаимодействия официального и народного образов коммунизма «общественный потребительский» вариант не должен был выходить за определенные границы.

Наличие в трактовке коммунистических перспектив населением индивидуалистическо-потребительского варианта мешало достижению коммунизма не только согласно официальному дискурсу. Сами советские граждане указывали, что такое мировоззрение не позволит выполнить поставленные Программой партии задачи, а тем более в установленные сроки. Студент А. С. Вершинин в письме выражал сомнение в том, что «наше поколение будет жить при коммунизме, считал это невероятным, так как еще слишком низкий уровень сознания и общей культуры населения»[368]. Ю. В. Аксютин приводит следующие высказывания советских людей: «С нашими людьми строить коммунизм нельзя»; «С такими людьми коммунизм не построить»; «Коммунизм — это когда народ сознательный, бескорыстный, патриот своей родины»; «Ни фига мы не построим, все пропьем»; «С нашим народом нельзя коммунизм построить, надо перевоспитать сначала»[369].

Задача создания «нового человека» как непременное условие перехода к коммунистическому обществу присутствовала и в официальном дискурсе, и в народных представлениях. Уже отмечалось, что такой «новый человек» должен нести в себе черты героя. В советском пантеоне героев можно выделить две большие группы. К первой относятся герои «трансцендентального» типа, которых можно было увидеть только на фотографии в газете или в передаче по телевизору. Эти герои, в основном, занимались расширением границ, будь это в космосе, науке или технике. Помимо них, присутствовали герои повседневной жизни, которые своим образом жизни и на своем небольшом участке строили коммунизм. Герой — воплощение «нового человека», своеобразный посланец будущего, перенесенный во имя спасения народа в настоящее, где он должен показать путь в будущее. Он обладает двойственностью — выведен «из народа», является плотью от плоти его, а с другой стороны, является индивидуальностью, тем эталоном человека и жизни, к которому может и должна приближаться народная масса[370]. Такими носителями прогрессивного образа жизни, призванного открыть дверь в «светлое будущее», в народном представлении должны были выступать даже не передовики производства и герои труда, а члены КПСС.

Человек, вступивший в партию, воспринимался как приобщенный к некоему «тайному братству», куда допускались только «избранные». Принятие в ряды коммунистов, как своеобразная инициация, должно было окончательно очистить человека от всего негативного, и своим сознанием он уже должен был находиться в коммунизме. В немалой степени именно Коммунистическая партия всячески подчеркивала и распространяла такую точку зрения. В очередной раз продемонстрируем, что некоторые элементы «народных коммунизмов» имели свои аналогии еще в 1920-е гг. XX в. Вот какие строчки можно обнаружить в письме И. А. Выдрина в «Крестьянскую газету» от 5 мая 1928 г.: «Тот должен быть коммунистом, кто служит и работает исключительно для коммунистического хозяйства, он не должен иметь ни дома, ни одежды, ни сондука [сундука] своего, а только должен удовлетворяться общим <…> пищей и одеждой»