«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов - [52]
Другая часть населения была вынуждена находиться в рамках расплывчатого образа коммунизма и обращением к власти пыталась обозначить будущее, которое определяло поведение в настоящем. Неопределенность с коммунизмом и его трактовкой населением была частично порождена официальным дискурсом и его противоречивостью. В письме В. Е. Виноградова описывается случай, произошедший в парторганизации г. Измаила, когда там обсуждался проект Программы партии и Устав КПСС. Один из коммунистов внес в проекты несколько незначительных поправок. Другой коммунист заклеймил эти поправки как «вражеский наскок на линию партии, как бухаринщину». В ответ коммунист, вносивший поправки, назвал «врагом коммунизма» того «бдительного» товарища. В обоих случаях оппоненты ссылались на Устав КПСС, только на разные пункты. В заключение автор письма задается вопросом: «Вот и разберись, — кто враг коммунизма, а кто — друг»[354]. Трудность восприятия официального образа побуждала некоторых людей обращаться с предложением более понятно изложить основные идеи Программы партии. Так, например, предлагали для большей наглядности, лучшего восприятия и доступности снять кинофильм в 4-х сериях «Программа КПСС»[355]. Вносилось предложение ввести курс научного коммунизма в высших учебных заведениях[356]. Другие граждане, отмечая, что текст Программы партии рассчитан на сравнительно подготовленного читателя, считали абсолютно необходимым издать краткое популярное изложение проекта Программы партии для самого широкого круга читателей[357], а Н. Н. Рипов предлагал выпустить коммунистические «молитвенники» и «евангелие» — популярные всеобъемлющие политобразовательные учебники для коммунистов и изучать их «как таблицу умножения»[358].
Правда, существовала группа людей, в первую очередь представители различных интеллектуальных профессий — экономисты, историки, обществоведы и т. д., которые являлись носителями довольно редкого варианта «народного коммунизма». Этот вариант можно обозначить как «теоретический коммунизм», очень близкий официальному дискурсу. Носителей «теоретического коммунизма» интересовали сугубо общие вопросы. Собственно, носителями такого варианта, в силу своего двойственного положения, были и сами разработчики Программы партии, что обусловлено в значительной степени их профессиональной деятельностью. Сторонние от разработки Программы носители «теоретического коммунизма» выделяются из «официального коммунизма» именно в силу своей прямой непричастности к официальному дискурсу, хотя говорили они на языке официального дискурса. Например, они размышляли о нескольких фазах коммунизма, о чем официальный дискурс только намекал. Они писали, что нужно дополнить теорию научного коммунизма новой, третьей фазой коммунизма, где будет завершено коммунистическое строительство[359], а в Программе партии нельзя ограничиваться установлением двадцатилетнего срока, а нужно предусмотреть построение полного коммунизма[360].
Возвращаясь к анализу «потребительского» варианта образа коммунизма, необходимо отметить, что имеющиеся источники позволяют провести разделение «светлого будущего» еще на два варианта: индивидуальный и общественный «потребительский коммунизм». В первом случае главными признавались личные потребности одного конкретного человека — автора послания. В сводке поступивших писем группа, в которой выделяется индивидуалистический вариант, охарактеризована следующим образом: «Имеются письма, появление которых обусловлено, видимо, личной неустроенностью, бытовыми трудностями, носящие по существу характер жалоб»[361]. Зачастую личное неблагополучие авторов писем и их жалобы на свое положение в посланиях связывалось с коммунизмом. Примером может служить письмо О. Д. Гордова, где он, жалуясь на отсутствие в своем районе бани и прачечной, пишет: «Очевидно, через 20 лет, т. е. при коммунизме, люди вообще не будут мыться, если нас уже сейчас лишили этого элементарного гигиенического удобства»
