Коммунисты - [5]

Шрифт
Интервал

В романе Луи Арагона вынесен приговор реакционной Франции. И сделал это писатель-гражданин, не переходя на язык политической публицистики, пользуясь художественными средствами реализма. В романе с большой глубиной вскрыта правда исторической действительности, и обвинительный приговор неизбежно сам собой вытекает из представленных читателю данных.

Секрет сокрушительной силы и полноты разоблачения реакционной буржуазии в романе Арагона заключается в том, что прогнивший и бешено цепляющийся за власть класс показан не изнутри, в масштабе тех или иных частных явлений, как бы ярки и поразительны они ни были, а в большом историческом масштабе, в плане решающего обобщения. Широта раскрывающегося перед читателем горизонта, предельная убедительность разоблачения врагов французского народа достигнуты благодаря тому, что автор подходит к действительности с позиций рабочего класса, с позиций народа, осознавшего всю глубину разложения и предательства реакционной буржуазии и все последствия постигшей страну национальной катастрофы.

Это голос народа, который никогда не забудет уроков страшного 1940 года. Как хорошо было сказано в одной из статей, посвященных этому роману, здесь речь идет о том, чтобы «заставить буржуазный мир сбросить маску и показать свое настоящее лицо»[15]. Это бесспорно удалось Луи Арагону.

Реакционная буржуазия изображена в романе во всей ее чудовищности. В свете проницательного и всестороннего анализа рассеивается весь туман лжи и обмана, которыми она прикрывает свои гниющие язвы и свои преступления. Простые люди Франции имеют возможность взглянуть в лицо смертельному своему врагу.

Из многих примеров гневного и уничтожающего разоблачения этого врага в романе Арагона приведем хотя бы один. У старого капиталиста Виснера, чью волю беспрекословно исполняют французские парламентарии и министры, есть наследник — Фред Виснер. Этому дельцу уделено в романе много внимания. Мы видим его в качестве связного, который оказывается то в Англии, то в Турции, выполняя важные задания по разжиганию второй мировой войны. Мы видим его в частной жизни — это подлец и аморальное ничтожество. Докапываясь до глубоких корней, автор вскрывает связи Фреда Виснера с кагулярами[16], с уголовно-террористическими шайками, деятельность которых всегда поощрялась французской реакцией. В психологическом портрете этого весьма типичного выродка автор очень метко подмечает такие черты, как «страх перед социальными потрясениями», вызванный сознанием того, что «под ним заколебалась почва». Нечто подобное можно сказать и о других фигурах реакционного лагеря, которые выведены в романе. Всех их «повергает в ужас неумолимая поступь истории». Это очень опасные враги, но будущее им не принадлежит.

С такою же резкостью и антагонистической непримиримостью, как это имеет место в действительности, в романе противопоставлены две разделенные пропастью Франции: Франция презренных «200 семейств», продающихся ныне Уолл-стриту так же, как они продавались Гитлеру, и Франции мужественного свободолюбивого народа, которому столь многим обязано человечество.

Книга Арагона насыщена гневом и ненавистью к врагам Франции, но это и книга великой любви. Только писатель, всем сердцем преданный своему народу, мог нанести такой сокрушительный удар по врагу, с таким уничтожающим презрением уличить в тягчайших преступлениях растленную буржуазную верхушку, которая готова пойти на все, лишь бы держать народ в кабале.

Роман «Коммунисты» пригвождает к позорному столбу весь реакционный лагерь — «200 семейств», правительство, торгующее национальными интересами, повинные в предательстве буржуазные партии, проституированную печать. Полны сарказма картины, разоблачающие этот смрадный мир. И хотя прошло немало времени с тех пор, как совершилось описанное в романе «Коммунисты», хотя это и картины прошлого, но они поистине злободневны, и никто не рассматривает этот роман как спокойное повествование о том, что уже быльем поросло.

Это современная жгучая книга в защиту национального величия Франции. Это история, у которой сегодня берет уроки прозревший народ. Это книга бичующего и патетического реализма.


4

Исключительно широко и интересно развернута в романе тема откола здоровых элементов, принадлежащих к буржуазной среде или находящихся под ее влиянием. Автор уверенно развивает горьковскую мысль о том, что, разлагаясь сама, современная буржуазия уже не терпит в своей среде ничего живого и здорового, и все честное неминуемо должно проникнуться отвращением к этой среде.

Очень важен здесь образ молодого Жана де Монсэ, который с большим трудом и муками выпутывается из лабиринта буржуазных привычек, ложных взглядов и постепенно становится настоящим человеком. Перевоспитанию Жана помогло сближение его в армии с людьми из народа, с коммунистами.

Большое внимание уделено в романе истории Сесиль Виснер, честной женщине, пробивающей себе выход из того смрадного мира буржуазии, к которому она принадлежит. Автор внимательно следит, как постепенно «углублялись те сдвиги, которые происходили в ней под влиянием новых представлений о мире, о многих сторонах жизни, впервые открывшихся ее сознанию». Он стремится нарисовать привлекательный образ женщины, восстающей против окружающей ее прогнившей буржуазной среды и достигающей другого берега.


Еще от автора Луи Арагон
Римские свидания

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Молодые люди

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Стихотворения и поэмы

Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.


Орельен. Том 1

«Орельен» — имя главного героя и название произведения — «роман итогов», роман о Франции не просто 20-х годов, но и всего двадцатилетия, так называемой «эпохи между двух войн». Наплывом, как на экране, обрисовывается это двадцатилетие, но от этого не тускнеет тот колорит, который окрашивал жизнь французского общества в годы первых кризисов, порожденных мировой империалистической войной. Основное, что противопоставляет этот роман произведениям о «потерянном поколении», — это трактовка судьбы главного героя.


Страстная неделя

В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.


Слепой

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897 – 1982).


Рекомендуем почитать
Том 15. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы I - XXIX)

«Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)» — таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя.


Театр и другие романы

Лучшие романы Сомерсета Моэма — в одном томе. Очень разные, но неизменно яркие и остроумные, полные глубокого психологизма и безукоризненного знания человеческой природы. В них писатель, не ставя диагнозов и не вынося приговоров, пишет о «хронике утраченного времени» и поднимает извечные темы: любовь и предательство, искусство и жизнь, свобода и зависимость, отношения мужчин и женщин, творцов и толпы…


Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Историко-психологический роман повествует о появлении в XVI в. человека, волею. обстоятельств вынужденного согласиться на роль Иисуса Христа и впоследствии ставшего настоящего защитником обиженных и оскорблённых в средневековой Беларуси.


Характеры, или Нравы нынешнего века

"Характеры, или Нравы нынешнего века" Жана де Лабрюйера - это собрание эпиграмм, размышлений и портретов. В этой работе Лабрюйер попытался изобразить общественные нравы своего века. В предисловии к своим "Характерам" автор признался, что цель книги - обратить внимание на недостатки общества, "сделанные с натуры", с целью их исправления. Язык его произведения настолько реалистичен в изображении деталей и черт характера, что современники не верили в отвлеченность его характеристик и пытались угадывать в них живых людей.


Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Трагедия одиночества на вершине власти – «Калигула». Трагедия абсолютного взаимного непонимания – «Недоразумение». Трагедия юношеского максимализма, ставшего основой для анархического террора, – «Праведники». И сложная, изысканная и эффектная трагикомедия «Осадное положение» о приходе чумы в средневековый испанский город. Две пьесы из четырех, вошедших в этот сборник, относятся к наиболее популярным драматическим произведениям Альбера Камю, буквально не сходящим с мировых сцен. Две другие, напротив, известны только преданным читателям и исследователям его творчества.


Том 9. Американские заметки. Картины Италии

Два томика «Американских заметок» были опубликованы в октябре 1842 года. Материалом для «Заметок» послужили дневники и записные книжки. Работа над книгой протекала в течение нескольких месяцев непосредственно по возвращении на родину. Поездка в США глубоко разочаровала Диккенса. Этим чувством проникнута и сама книга, вышедшая с посвящением: «…тем из моих друзей в Америке… кому любовь к родине не мешает выслушивать истину…» В прессе «Американские заметки» были встречены с возмущением. Американская критика ждала от Диккенса восторженного панегирика и, не найдя его, обвинила писателя в клевете.