Коммунистические государства на распутье - [40]

Нынешняя «оттепель» не совпала с изменениями в руководстве венгерской коммунистической партии и не обусловлена такими переменами. Действующие лица, Кадар и его окружение, которые осуществили недавние перемены, — это те же лидеры, которые прежде практиковали террор и абсолютное угнетение. Других кандидатов в руководители нет на политическом горизонте, нет и двойного руководства, мешающего непрерывности власти, как было в промежутке между 1963 и 1956 годами, когда шла борьба между Ракоши и Имре Надем. Ждать сейчас «смены гвардии» не приходится по той простой причине, что нет никого, кто является или кого массы могли бы считать подходящий заменой Кадару и его правящей группе.

Это не означает, что в стране нет неудовлетворенности и элементов, страстно желающих перемен. Но разрядка, чаще являющаяся стимулом для дальнейших требований, нежели политическим «предохранительным клапаном», лишь тогда обостряет неудовлетворенность, когда недовольство проявляется в организованных формах. На сей раз венгерский режим позаботился о том, чтобы никакие партийные фракции, никакие «группы давления» (как, например, кружок Петефи в 1956 году) и прочие орудия оппозиции (вроде студенческих организаций) не смогли использовать поблажки с целью потребовать новых послаблений. Политические и социальные уступки были сделаны по инициативе коммунистического руководства, а не в связи с явно выраженными требованиями других. «Хвостизм»[80] уже не преобладает, как в 1956 году.

Самым большим препятствием, мешающим кадаровской кампании борьбы за популярность стать по-настоящему успешной, является личность самого Кадара. Непрерывность руководства партией и правительства — это палка о двух концах: она предотвращает соперничество, но в то же время как бы увековечивает клеймо позора, пятнающее руководителей. Не в пример Гомулке, который был поставлен во главе польской коммунистической партии вопреки воле Москвы, Кадар навязан Венгрии вторгшейся в нее иностранной армией. Независимо от того, насколько активно Кадар пытается популяризировать свою персону, общаясь с народом, говоря простым языком, исполненным здравого смысла, и стремясь понравиться и рабочим, и интеллигенции, печать Каина продолжает оставаться на нем.

До тех пор пока нынешняя разрядка будет оставаться в рамках запланированных и контролируемых послаблений, ее нельзя считать чреватой опасностями, сопровождавшими «оттепель» 1956 года. Полиция безопасности (под каким бы названием она ни действовала) в настоящее время поставлена под строгий контроль партии, и хотя она не перестала быть эффективной, однако ведет себя более сдержанно и осмотрительно, чем прежде. Аресты уже менее произвольны. Тайные судебные процессы все еще имеют место, но сроки тюремного заключения менее продолжительны и число смертных приговоров уменьшилось. Являются ли теперь венгерские вооруженные силы более надежными, чем в 1956 году? Это вопрос догадок. В конечном счете режим может, как и раньше, оказаться зависимым от советских войск, которые, пытаясь оставаться «невидимыми», продолжают окружать Будапешт и другие важные города.

Несмотря на внутреннюю разрядку, большую независимость в отношениях с Кремлем и раскол в коммунизме, присутствие частей Красной Армии указывает на зависимость, в условиях которой продолжает жить Венгрия при Кадаре. Когда в мае 1963 года Кадар случайно заметил, что «советские войска покинут Венгрию только тогда, когда и американские уберутся откуда-нибудь»[81], он полностью признал тот факт, что дела Венгрии и всей Восточной Европы в конечном итоге зависят от событий, происходящих вне этого района. Эволюция германской проблемы, дальнейшие перипетии холодной войны и китайско-советский конфликт — вот некоторые проблем, которые, безусловно, будут влиять на положение в Венгрии.

Г. Гордон Скиллинг ЧЕХОСЛОВАКИЯ

Китайско-советский конфликт поставил руководителей коммунистической Чехословакии перед дилеммой. Она возникла из их утвердившейся в течение десятилетий традиции беспрекословного повиновения Москве и Коммунистической партии Советского Союза, а также из продолжительных традиций сталинизма в их практике внутреннего правления. Вызов китайских коммунистов советскому руководству блоком и осуждение ими советской политики и идеологии затронули одну из наиболее чувствительных точек в отношениях всех коммунистических государств с СССР. Вопрос о правильности советского направления вынудил эти страны сделать выбор между руководством Москвы и Пекина. В то же время все более резкие нападки Хрущева на сталинистскую систему заставили коммунистические государства, в частности Чехословакию, которая не внесла в эту систему серьезных изменений решить, встать ли им на опасный путь десталинизации или, же все больше отдаляться от своего советского образца, убрать ли им Москву или Пекин, а если Москву, то не приведет ли это к постепенному развалу сталинистской системы и распаду их собственной власти?

Антисталинистский курс Хрущева был весьма неподходящим для чешских и словацких коммунистических лидеров, и некоторые из них симпатизировали Пекину в том, что он защищал сталинистские традиции. Им было нелегко приспособься к тому, как Хрущев применяет ленинизм в новых условиях второй половины нашего века, и отвергнуть более привычную им ортодоксальность китайцев. Тем не менее их крайняя преданность Советскому Союзу позволяла с уверенностью предполагать, что они выберут Москву, а не Пекин, причем сделают это без сомнений и колебаний. Даже если бы Москва настаивала на немедленном и резком разоблачении сталинизма в Праге, вряд ли чехословацкий режим осмелился бы — или пожелал — последовать примеру Тираны, бросившей вызов Советскому Союзу и опершейся на Китай. Однако КПСС даже не намекнула на необходимость немедленных перемен Словацкого внутреннего курса, а, напротив, казалось, была удовлетворена согласием Праги с позицией Советов в их споре с Китаем по внешнеполитическим и идеологическим вопросам. Вот почему в тот период смятение Праги несколько улеглось и предпочтение Москве стало для нее более приемлемым. Однако замешательство, связанное с этим выбором, могло вновь появиться либо под давлением СССР, требующим конформизма, либо же под влиянием внутренних сил, ожидавших перемен после устных нападок руководителей на сталинизм.