Коммунистические государства на распутье - [39]
Другим результатом китайско-советской распри может быть постепенное отчуждение между восточноевропейскими коммунистическими государствами, которые до сих пор были сплочены благодаря всеподавляющему авторитету Советского Союза. Из всех этих стран Румыния, пожалуй, больше всего воспользовалась своей возросшей автономией, выступив против остальных стран блока в сфере экономики и культуры. Румыния отошла от политики терпимости по отношению к ее национальным меньшинствам, что в особенности касается крупного венгерского меньшинства в Трансильвании. Она аннулировала постановления, допускавшие культурную автономию, работу школ для меньшинств и другие проявления национальной самостоятельности, и вернулась к методам дискриминации, угнетения и насильственной румынизации меньшинств[79].
Хотя недружелюбная политика Румынии была принята в Будапеште с неодобрением, правительство Кадара до сих пор не выступило с официальным протестом по этому поводу. Однако за последнее время в венгерско-румынских отношениях наблюдается некоторое охлаждение. Всякое дальнейшее умаление преимущественного советского влияния в этом районе, возможно, будет и дальше разжигать подспудную взаимную вражду, исторически сложившуюся между странами долины Дуная, если, конечно, этой враждебности не будут противодействовать предусмотрительность и терпимость.
Несговорчивость румын вызвала в Москве явное недовольно. До сих пор Кремль не ответил открыто на румынские выпады и не осудил заскоки румынской коммунистической партии. Однако он может окольным путем предостеречь ее, разрешив Венгрии разоблачить Румынию, якобы уклонившуюся от истинного пути ленинской национальной политики. В прошлом давление Венгрии на Румынию и наоборот часто использовалось другими «сверхдержавами», претендующими на главенство в этом районе, для удержания обеих сторон от опасных шагов, могущих нанести вред интересам верховного сюзерена.
Об эффективности усилий Кадара завоевать популярность у Венгерского народа пока что можно лишь догадываться, но время для окончательных выводов еще не наступило. Уступки, данные режимом, чтобы заручиться симпатией народа, несомненно, восприняты с удовлетворением теми, для кого они благоприятны. Возможность пользоваться свободой, пусть и контролируемой, но прежде вообще немыслимой, породила у многих венгров известную благожелательность к режиму Кадара. Однако такая благожелательность проистекает из сравнения с еще худшими условиями, в которых они имели несчастье жить до этого. Мнения, основанные на этих сравнительных оценках, часто вводят в заблуждение случайных приезжих или легковерных наблюдателей. В представлении венгров нынешняя фаза коммунистического правления лучше любого другого коммунистического режима, который они наблюдали. Но это отнюдь не равнозначно одобрению коммунизма или согласию с ним. Во всяком случае, в настоящее время венгерский народ просто не видит никакой возможности иметь какое бы то ни было правительство, кроме коммунистического.
Весьма показательно для настроений народа то, что нынешнюю разрядку он рассматривает скорее как следствие революции 1956 года, а не как свидетельство великодушия или мудрости режима. Теперь уже не считают, как считали в 1957 году, что революционные бои не дали результатов. Точно так же в 60-х годах прошлого века народ объяснял австрийские уступки венгерским национальным требованиям трагической революцией 1848—1849 годов, а вовсе не тем, что Вена изменила свое отношение к Венгрии.
Китайско-советский разлад вызвал сильные колебания не только внутри партии, но и в широких слоях венгерского народа. Реакция населения разнообразна: от простого злорадства по поводу трудностей Советов до опасений, что сталинизм, стимулируемый китайцами, может проложить себе дорогу обратно в Кремль, а оттуда и в Венгрию. Как бы ни судил народ об этом межпартийном конфликте, за его развитием следят все зрелые в политическом отношении партийные беспартийные венгры. Фантастические слухи о затруднения Советов — например, о сосредоточении войск и подготовке к обороне в Средней Азии и на Дальнем Востоке — мгновенно распространяются и привлекают всеобщее внимание.
Настоящий период относительной разрядки и либерализации в Венгрии можно рассматривать как некую альтернативную политику, избранную правительством Кадара по соображениям целесообразности, а не в силу необходимости. Это существенное обстоятельство отличает нынешнюю венгерскую «оттепель» от послесталинистской. И в остальных отношениях теперешняя ситуация потенциально куда менее «взрывчатая», чем была летом 1956 года.
Венгерская коммунистическая партия, хотя она, безусловно, и неоднородна, уже не парализована расколом в руководстве, как это было после изгнания Ракоши в июле 1956 года. Руководящая клика и преданные ей 10 тысяч человек действительно осуществляют контроль над 40 тысячами членов партии среднего звена и остальными 450 тысячами безразличных ко всему, конформистски или оппортунистически настроеннных членов партии. Казненные или заключенные в тюрьмы потенциальные лидеры правой партийной оппозиции устраненны, видные левые деятели были сняты с ключевых постов и исключены из партии в ходе большой чистки 1961—1962 годов. Таким путем было обеспечено формальное единство партии.
