Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» - [30]

«Vem vás čert, Švejku», řekla nakonec úřední brada (Vem вместо vezmi).

См. комм., Ч. 1, ГЛ. 1, c. 26.

я вас вообще ни о чем не буду спрашивать, а прямо отправлю в военный суд на Градчаны.

Градчани (Hradčany) – один из четырех исторических районов Праги (Старе Место, Малая Страна и Нове Место); в отличие от Нове Место и Виногради, где пока крутится действие романа, находится на другой (левой) стороне Влтавы. Расположен на высоком, доминирующем над городом холме. Ядром и центром Градчан является самый большой замок в мире – Пражский Град. Ныне резиденция чешского президента.

Во времена Швейка военный суд и гарнизонная тюрьма находились на дальней от замка, западной стороне Градчан – Капуцинская улица, д. 2 (Kapucínská ulici, č. 2). Что же касается Швейка, то в точности, как это ему и накаркал черно-желтый хищник, именно туда и очень скоро заведет его незлмеренный патриотизм (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 86).

По дороге домой он размышлял о том, а не зайти ли ему сперва в пивную «У чаши», и в конце концов отворил ту самую дверь, через которую не так давно вышел в сопровождении агента Бретшнейдера.

С учетом оставленного самим Гашеком непроясненным вопроса о местожительстве Йозефа Швейка, стоит, наверное, обратить внимание на то, что всякий раз, когда заходит речь о его доме (это там, где служанкой пани Мюллерова), всплывает пивная «У чаши», и, соответственно, улица На Бойишти. Еще раз Швейк посетит свой бывший дом и, как неизбежность, «Чашу» во время своей службы денщиком у фельдкурата Каца, что уж совсем не по пути, с учетом того, что фельдкурат жил в Карлине. Просто в другую сторону.

Ну а затем и вовсе (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 276) в ответ на вопрос подпоручика на станции Табор «знаете, что такое дегенерат?» объявит:

У нас на углу Боиште и Катержинской улицы, осмелюсь доложить, тоже жил один дегенерат.

См. также комм., ч. 1, гл. 5, с. 64. и ч. 1, гл. 7, с. 82.

Кстати, семья юного Гашека три года проживала на углу Сокольской и На Бойишти (RP 1998). Так что вполне возможно, Гашек в романе просто оговорился, а вместе с ним и Швейк. Должно быть:

У нас на углу Бойишти и Сокольской улицы, осмелюсь доложить, тоже жил один дегенерат.

См. также встречу «соседей» Швейка и Водички: Несколько лет тому назад Водичка жил в Праге, на Боиште. Комм., ч. 2, гл. 3, с. 405.

В пивной царило гробовое молчание.

На самом деле речь идет о барной стойке, výčep (Ve výčepu panovalo hrobové ticho), это становится совершенно уже несомненным, когда через несколько минут придет Бретшнейдер и «бросит мимолетный взгляд на стойку (výčep) и пустой зал (locál)» (Vrhnuv zběžný pohled do výčepu i prázdného lokálu). Швейк, получается, раз зал пустой, стоит перед стойкой.

По всей видимости, переводчику следовало каким-то образом ввести и объяснить всю терминологию, связанную с чешской господой (пивной). В частности, сказать, что барная стойка в европейском смысле в чешской господе отсутствует, как и в классическом английском пабе. То есть výčep – просто конторка с горизонтальной верхней доской, пивными кранами и парой-тройкой бутылок чего-нибудь покрепче, возле нее нет высоких стульев, а есть длинные столы напротив, а иногда и этого нет, как, например, в колыбели второй, третьей и четвертой книг «Швейка» – «Чешской короне» в Липницах. Всего лишь навсего маленький предбанник, где наливают. Посетитель пьет пиво либо стоя у стойки, либо сидя за общим столом, при этом, как правило, громко беседуя с хозяином (господским). Для тех, кто хотел бы не поболтать, а перекусить, имеется либо отдельный смежный зал, либо дальняя от стойки часть общего зала (lokál). Если это сделать, ввести и закрепить понятия, тогда ничего и переводить не надо, как слово «паб» в английских романах. Просто писать «господа», «господский», «локал», ну а рассматриваемый фрагмент тогда примет вид:

В вычепе царило гробовое молчанье.

См. по этому поводу о технике работы американского переводчика «Швейка» комм, к слову pucflek: ч. 1, гл. 10, с. 136.

Сравни также удивительное у ПГБ исключение, когда именно таким образом через поясняющий комментарий вводится в текст специфическое австрийское понятие «трафика». См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 393. А также специфически чешское «тлаченка»: см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 476.

Там сидело несколько посетителей и среди них – церковный сторож из церкви Св. Аполлинария.

Католический костел в готическом стиле XIV века на улице Аполинаржска (Apolinářská 443/10, Nové Město, Praha), в полукилометре от пивной. Неожиданная связь с будущими событиями возникает из-за того, что все колокола звонницы кроме главного 180 килограммового были реквизированы во время Первой мировой войны.

С. 72

А потом, после приговора, когда его уводили, взял да и крикнул им там, на лестнице, словно совсем с ума спятил: «Да здравствует свободная мысль!».

В оригинале последние два слова – имя собственное: «Ať žije Volná myšlénka!». «Свободной мыслью» называлось периодическое издание чешского подразделения антиклерикального, атеистического движения с тем же названием, основанного в Праге в начале двадцатого века.

Что, конечно, много смешнее того, что получилось у ПГБ. Очевидно, только окончательно рехнувшийся кабатчик мог выкрикнуть на суде, если взять русскую аналогию: «Да здравствует Религиозно-философское общество», ну или «Самопознание».