Комета Лоренца - [4]

Вот, уже стучат шваброй в потолок соседи снизу. Это дедушка бушует, так как бабушка у него в основном болеет и в основном на садово-огородном участке. Там, на свежем воздухе, ей болеть легче. Поскольку физический труд, он, как любовь - полезен в любом возрасте. А дедушка трудится здесь, в городе. Что-то где-то сторожит. Какой-то объект. Поэтому днем он спит. А кошка ему мешает. Хотя он и ночью часто стучит шваброй в потолок. Выходит, он ночью тоже спит. Может, он не ночной сторож, а какой-нибудь утренний. Или вечерний.

Жена говорит, что надо подарить дедушке новую швабру. А то у этой уже все древко, по-видимому, измочалено и стук получается смазанный. Как будто стучат не шваброй, а веником. Все правильно. Только жена это не говорит, а говорила. Раньше. Что она говорит сейчас - я не знаю. Сейчас она отдыхает. С моей единственной дочкой и со своим милым другом на пляжах Болгарии. А может быть, и на каких-нибудь других пляжах. Для меня это несущественно - на каких. Да и сам факт мало меня беспокоит. Отдыхает - и хорошо. С другом - и ладно. Не с моим же другом. Чего мне беспокоиться? Тем более что жена она мне давно только по документам. А на деле - одно голое название. Моя жена в результате длительной и кровопролитной борьбы со мной отстояла свою независимость от меня. Вернее, она отстояла не саму независимость, а возможность ее при желании иметь. Желание, надо отдать ей должное, возникало у нее редко, наскоками (или заскоками), но все же возникало. Короче говоря, о жене у меня голова не болит. Она болит у меня по совершенно другому поводу. И повод этот гораздо более весом. И человеку неподвластен. Атмосферные явления природы ему имя, этому поводу. С атмосферными явлениями у человека никакого сладу нет. Потому что человек от атмосферных явлений и их изменений зависит - как часть природы, а атмосферные явления от человека не зависят. В смысле от каждого конкретного человека. Конечно, в общем люди на вышеупомянутые явления повлияли. Своей разрушительной производственной деятельностью и своим нежеланием ждать милостей от природы. Люди, они больше всего не любят ждать. Восемь минут ожидания - это для человека последний предел, после которого его нервная система начинает вибрировать, и человек психует, как ненормальный, что к добру не приводит. Поскольку сам по себе психованный человек - это уже зло.

Я в целом человек спокойный, как дверь. Если б еще не был в такой степени метеозависимым. А то разве это жизнь, когда погода может сделать с тобой что угодно, превратить из здорового мужчины средних лет в бесформенную тряпку, которая ничего не чувствует, кроме боли в верхней своей части. И делать ничего не способна в принципе. Ни делать, ни просто существовать. Как существуют все живые организмы.

Организму же, чтобы существовать, не много надо. Ему надо не ощущать себя и своих отдельно взятых органов. А когда он их ощущает - это все равно, что гвоздь в ботинке. Который торчит и расковыривает пятку. И пятка зудит и ноет, и из нее в ботинок течет теплая липкая кровь. Ты ступаешь на пятку осторожно, чтобы не причинять себе лишней боли, и прихрамываешь, и думаешь только о пятке. Ну и еще о носке, который купил совсем недавно в магазине. Потому как тебе понятно, что носок уже разорван и испачкан кровью, и его придется выбросить.

А сейчас я с удовольствием выбросил бы свою голову. Все равно такая голова никому не нужна.

И если б она от боли хотя бы глохла, и я мог ничего не слышать! Так нет. Слышу я не просто хорошо, я слышу все звуки, какие способно воспринять человеческое ухо. Вот кто-то в детском городке катается на ржавых качелях. Катается в ритме "р-раз-два-а, р-раз-два-а, р-раз-два-а". И именно в этом ритме качели визжат и скрежещут. Ощущение, что они будут визжать всегда. Так же, как всегда будет курлыкать дикий голубь, горлица. Нудно, размеренно, бесстрастно и тоскливо.

А соседка, видимо, постирала полиэтиленовые мешки и теперь шуршит, развешивая их на балконе - сушиться под солнцем и ветром. Несмотря на то, что солнца уже нет. Зато есть ветер. Он шумит по-своему. Волнами. Ровно и длинно. И подхватывает песок с земли и носит его по воздуху тоже с характерным звуком - не то скрипящим, не то шипящим. Кроме того, он поднимает разноцветный бытовой мусор, холмами сваленный вокруг трех мусорных баков. Вездесущий мусор. Отходы нашей элементарной жизнедеятельности. Но все это вместе перекрывает женский голос на фоне работающего насоса. Третий день из канализационного люка, того, что у самого дома, спецмашина откачивает жидкость. А она все есть и меньше ее не становится. И председательша кооператива постоянно и безрезультатно ругается по этому поводу со всяческими городскими службами. Вот и сейчас она ругается с теми, кто откачивает воду. Наверно, они делают что-то не так или чего-то не хотят делать вообще, говоря, что это не входит в их обязанности, а председательша настаивает и будет настаивать до тех пор, пока не настоит.

Но это не все звуки и не основные звуки. Основной и самый сильный раздается с верхнего этажа. Там живет дебильная девочка, для которой существует одно только развлечение, единственное ее развлечение в жизни. Она залезает на табуретку и прыгает с нее вниз, на пол, ударяясь о него пятками. Прыгает целыми днями. Иногда - с самого раннего утра до самого позднего вечера. И сделать с нею ничего нельзя. Родители говорят, что если ей запретить, она все равно прыгнет с табуретки вниз. Но не ногами, а головой. В знак протеста.