Комедия убийств - [65]
Столь продолжительная речь, казалось, немного удивила рыжеволосую красотку. Она взяла ожерелье и вновь надела на шею. А Губерт, стараясь не смотреть на нее, продолжал:
— Мне., мне ничего от тебя не надо, Арлетт, я… я…
— Не хочешь даже взглянуть на то, как смотрится на мне твой подарок? — спросила она, но Губерт упорно не поднимал взгляда. Тогда она сказала со вздохом: — Я еще долго не смогу носить его, смотри сейчас, а потом… кто же знает?
В голосе Арлетт звучала обреченность, этого Найденыш выдержать не смог; он поднял глаза и… замер на месте, окаменел, точно жена Лота. Рыжая чертовка Арлетт приподняла подол платья, обнажив стройные ножки: тонкие лодыжки, детские коленки, гладкие крутые бедра. Оторваться от такого зрелища Губерт был не в силах.
— Разве оно и я не достойны друг друга? — спросила Арлетт и медленно повернулась спиной, при этом, очевидно от волнения, еще чуть-чуть приподняв юбку.
Казалось, снаряд с греческим огнем угодил в голову Губерта, пробив череп и взорвавшись в мозгу вспыхнувшим жарким пламенем. Всего-то два или три шага разделяли их с Арлетт, и он, не помня себя, рванулся к ней, схватив нежную плоть жесткими пальцами, привычными больше к мечу и конской сбруе, чем к бархатной женской коже.
— Арлетт, любимая!… — повторял шепотом Губерт.
— Ой, — вскрикнула она и прошептала: — Ну не так же, что ты, не спеши… О-о-о!..
Не сразу дошло до Губерта и Арлетт, что крики людей в осветившемся многими факелами подвале обращены именно к ним.
— Вот они! — раздался торжествующий голос Гвиберта. — Я же говорил тебе!
— Попались птички! — прохрипел Роберт и повторил еще более злорадно: — По-па-а-ались!
XXV
Солнце высоко. Но холодно объятое белым пламенем сознание. Трепещущий свет заполняет разум, мерцают в холодней черноте звезды, гулок мертвый лес вдалеке. От края до края ровнб одеяло голубого, нетронутого, никем не потревоженного снега. Нет ни прошлого, ни будущего. Никогда не наступит день завтрашний, зато и нет тревоги, нет вечного острозу-бенького грызуна-вопроса: а так ли я поступил?
Только одно и осталось — бежать по бескрайней равнине, парить в безмерной вышине. Никуда не надо возвращаться, потому что ничего нет, все разом и свое и чужое.
Вспыхнуло небо огнем. Содрогнулась земля. Красным сделался снег. Оборвалось сердце.
Но что это?
Заиграла флейта менестреля… или это дудочка пастуха? Но нет, голос скрипки вторит ей, звенят искристо колокольчики…
Карнавал?
Представление сейчас начнется.
Так оно все-таки состоится? А как же зверь, оставивший только хаос и разрушение у себя за спиной? Проснется ли он в доме, залитом зеленым светом?
Где братья мои и сестры, что жили со мной в лесу?
Их больше нет, Ящерица, их больше нет! Беги быстрее, здесь нельзя оставаться. Сейчас сюда придут! Проснись, черт, проснись!
Я не хочу!
Змея. Змея сияет тусклым золотом шкуры. К ней нельзя прикасаться, под страхом смерти… Веки очень медленно двигаются, как застывшее желе, как куриный жир в сковородке…
Грядет ночь и с ней легион снов…
Так не хочется просыпаться!..
— Да проснись же ты, мать твою! Валька, сукин сын! Брошу тебя к чертовой матери!
— There’s been a slaughter here![31]
— Чавось-чавось? Вы уж, пожалуйста, по-нашенскому говорите, мы по-иностранному не размувляем.
Майор с удивлением уставился в ехидно-услужливую физиономию Романа. Тот, несмотря на некоторую строгость, которую пытался напустить на себя, ни в коем случае не сердился, его скорее забавляла ситуация — здоровый мужик взял и заснул на репетиции, как старый дед.
Прогон шоу закончился, но артисты расходиться не спешили. Одни, несомненно, играли в сценических костюмах, а другие… тут было не совсем ясно, что же на них надето — собственная ли домашняя одежда или же они облачились так согласно замыслу режиссера и художника.
Что же касается одеяний дамского контингента, тут фантазии творца и вовсе не пришлось отправляться в дальнее странствие — совершенно обнаженные (если не считать крошечных трусиков) тела большинства девушек были лишь слегка прикрыты чем-то очень воздушным. Теперь некоторые из исполнительниц, стремясь скорее согреться, набросили на плечи позаимствованные у мужчин пиджаки и куртки. Словом, ничего нового, чего не скажешь о декорациях, поражавших не столько художественным, сколько техническим решением.
На сцене находились обычные на первый взгляд театральные станки, покрытые черным бархатом. В качестве половиков служили коврики и дорожки (по-ви-димому, так же как и бархат, синтетические). Во время представления эти ординарные, казалось бы, декорации трансформировались, образуя собой то лестницу, то горы, то замок, то корабль…
«Не все же время я спал? — спросил себя майор. — Тогда почему я ничего, кроме этой техники, не помню?»
И в самом деле странно, что-то же должно было остаться в памяти? Хоть какие-нибудь монологи героев, может быть, танцы, трюки. У майора создавалось впечатление, что он спал… находясь одновременно в реальности, так как то, что он видел, физически невозможно было показать в театре. Даже в кино и то, наверное, трудно. Богданов нахмурился, увидев голо-графический экран в глубине сценической коробки, прямо на черном заднике.
Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являются случайными.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Тайный поклонник… Друг по переписке… Просто милый парень, который помог в трудную минуту, осыпал комплиментами и подарками. Прежде это был загадочный, добродушный мистер Х. Но так ли оно на самом деле? Кто прячется за маской идеального парня? Подруги пошутили или соперницы пытаются унизить, или все же это сталкер, что неизменно преследует в университете и отслеживает мои связи с другими людьми? Кто он (она) и что ему надо? И во что я вляпалась?! 18+.
Елена — главная героиня, своенравная девушка, жизнь заставила стать ее сильной, ведь она потеряла всю свою семью, выжившая чудом, переезжает к своей бабушке. Елена пытается приспособиться к новой жизни, обрести новых друзей… Но всей этой идиллии приходит конец. Приняв участие в загадочном ритуале поневоле, становится частью ведьмовского ковена. Смогут ли ребята выжить в колдовском мире? Ведь на них уже началась охота. Пожертвует ли Елена своей любовью, чтобы спасти всех?
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.