Комедия убийств - [64]
Та взяла в руки подарок и, надув губки, придирчиво осмотрела.
— Не золотое, — протянула она разочарованно.
Сердце у Губерта оборвалось.
«Не понравился! Ей не понравился подарок! Проклятые греки! Почему у них не оказалось для меня чего-нибудь такого, что привело бы в восторг моего ангела?»
— Тут есть и золото, — спохватился он. — Посмотри внимательнее! — Найденыш выхватил факел из углубления в стене и поднес его поближе, чтобы подруга могла получше рассмотреть подарок. — Вот же, вот!
И действительно, большие серебряные монеты с неровными краями, с портретами неведомых грозных властителей чередовались с маленькими (слишком маленькими) золотыми кружочками, скрепленными между собой бронзовыми колечками. И все-таки украшение было очень красивым.
— Надень, — попросил подругу Губерт.
Арлетт приложила тяжелое ожерелье к шее и зацепила сзади один за другой бронзовые крючочки, потом подняла подбородок и встряхнула золотистыми волосами.
— Ну как? — спросила она. Губерт, охваченный восторгом, пылал ярче, чем факел в его руке. Он протянул руку и коснулся шеи юной прелестницы. Она вздрогнула, стараясь не показать волнения. — Красиво?
Губерт убрал руку.
— Да… — прошептал он с восхищением. — Возьми его, оно твое.
— Нет, — твердо сказала. Она решительно сняла ожерелье и протянула воздыхателю: — Я не могу принять эту вещь.
— Почему?
— Не могу же принимать подарки от мужчин, — округлила глаза Арлетт и едва ли не насильно вернула Губерту его дар. — Я вдова, что скажут люди?
Найденыш потупился, стараясь не смотреть на Арлетт. Он так огорчился, что ему не пришло в голову спросить, почему на ее доброе имя не оказывают никакого пагубного влияния подарки других мужчин.
— И потом… — продолжала Арлетт после небольшой паузы, — Роберт рассердится на тебя, если узнает про твой подарок. А если узнает Гвиберт… тогда берегись, ты ведь утаил ожерелье, правда?
Губерт напрягся: конечно, никто не видел, как он, ворвавшись в дом крестьянина, запихал себе за пазуху дорогое ожерелье (жена сняла, да, верно, спрятать не успела). А если крестьянин, получивший мечом плашмя по голове, прежде чем упасть, все же видел это? Что, если он все понял? Теперь чертов раб может прийти и пожаловаться барону не с тем, чтобы вернуть вещь, а хотя бы с тем, чтобы насолить обидчику. Вот к чему приводит жалость! Надо было убить раба!
— Вот видишь, — проговорила подруга. — Я забочусь о тебе… А потом… потом, Роберт в любом случае обидится. Он требует, чтобы я была только с ним…
— Ты была с ним?! — воскликнул Губерт, вскакивая со старой поломанной бочки, на которой сидел.
— Была? — удивилась Арлетт. — И была и бываю. Разве ты не знал? — Не дав молочному брату прийти в себя, она продолжала: — Мама не велела мне отказывать ему. Она заставляет меня умываться — терпеть не могу плескаться в воде! — и надевать чистую рубашку. К чему мыть лицо, если Роберт на него и не смотрит?
Даже при столь тусклом освещении видно было, как поразили Губерта эти слова. Арлетт же произведенный эффект показался явно недостаточным.
— Он говорит, что я красавица, а сам разворачивает меня носом в одеяло и задирает юбку… Ну хотя бы не ложится сверху, как Райнульф, тот как навалится… Я все думала, он меня раздавит, хорошо хоть это длилось одно мгновение, не то бы мне и не выжить под его брюхом. Я даже рада, что он нагрубил Петру… Ой, что я говорю?! — Арлетт несколько раз быстро перекрестилась. — Это все из-за того случая с его товарищем Арнольдом… Помнишь, как Райнульф хотел убить меня? Мы с мамой искали убежища у госпожи, а эта святоша заявила, что на все воля Господа, что, мол, прилепится жена к мужу и все такое. Просто старуха ненавидит меня и маму за то, что барон оказывал нам внимание… Ха! Разве можно сравнить это страшилище и мою маму?
— Ты сказала — нам? — переспросил Губерт. — Но барон же не встает с постели…
Арлетт едва сдерживалась, чтобы не засмеяться.
— Не встает с постели? — переспросила она и покачала головой. — А разве надо непременно вставать с нее?
— Но я думал… надо… надо двигаться…
— Вовсе не обязательно, — прыснула вдовушка. — Барон любит, чтобы с ним поступали, как с господином, а для этого совсем не нужно, как ты говоришь, двигаться… Ладно, пора идти, а то скоро на улице стемнеет, мать, чего доброго, кинется меня разыскивать, к тому же, ты прав, здесь отвратительно воняет.
Арлетт встала со старого пивного бочонка на много меньшего, чем тот, на котором ерзал Губерт, ожидавший от этого вечера много и совершенно обескураженный откровениями подруги. Пожалуй, он был даже рад, что она решила уйти, но в то же самое время не хотел расставаться с ней. Робость сковала тело, заставила Губерта онеметь.
— Постой, — наконец решился он. — Постой!
Женщина остановилась, она, пожалуй, не слишком спешила. Какое удовольствие возвращаться в каморку к матери?
Не больше оснований для спешки имел и Найденыш. Прудентиус, вне сомнения, уже напился, опять заведет речи о Боге и дьяволе. Черт возьми, до чего же скучны старики!
— Ну что?
— Возьми его, — проговорил Губерт, протягивая ожерелье Арлетт. — Возьми, оно твое, я хочу, чтобы оно было твоим, я не боюсь наказания, я хочу знать, что оно у тебя, что оно касается твоей кожи или что ты трогаешь его своими пальчиками и… и… может статься, вспоминаешь обо мне.
Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являются случайными.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Тайный поклонник… Друг по переписке… Просто милый парень, который помог в трудную минуту, осыпал комплиментами и подарками. Прежде это был загадочный, добродушный мистер Х. Но так ли оно на самом деле? Кто прячется за маской идеального парня? Подруги пошутили или соперницы пытаются унизить, или все же это сталкер, что неизменно преследует в университете и отслеживает мои связи с другими людьми? Кто он (она) и что ему надо? И во что я вляпалась?! 18+.
Елена — главная героиня, своенравная девушка, жизнь заставила стать ее сильной, ведь она потеряла всю свою семью, выжившая чудом, переезжает к своей бабушке. Елена пытается приспособиться к новой жизни, обрести новых друзей… Но всей этой идиллии приходит конец. Приняв участие в загадочном ритуале поневоле, становится частью ведьмовского ковена. Смогут ли ребята выжить в колдовском мире? Ведь на них уже началась охота. Пожертвует ли Елена своей любовью, чтобы спасти всех?
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.