Комедия убийств - [29]

— Что?! — Сигнальд, округлив глаза, уставился на говорившего. — Эйрик жив? Отец?..

— Отец-то он отец, — нахмурился Локи, — ко вот что скажет доблестный конунг, узнав, что ты бежал с поля битвы, бросив друзей на смерть? Как поступит, если ему сообщат, что ты потерял оружие, даже ни разу не пустив его в ход?

Брюхотряс съежился, ему сделалось страшно.

— Он прирежет тебя, как скотину, или велит снять с живого кожу, или отправит на беседу с рыбами, а может быть, тебя свяжут и живым бросят на мелководье, чтобы подкормить крабов… — рыжебородый причмокнул губами так, словно предвкушал приятное зрелище. — Но не горюй, ведь я твой друг, правда?

Сжазшийся в маленький комочек Сигвальд кивнул. Рыжебородый был абсолютно прав. Локи подмигнул мальчику:

— Но мы ведь можем ничего ему и не рассказывать, не так ли?

— А Один? — еле слышно пролепетал Брюхотряс. — Он все видит, он скажет Эйрику, ведь он его сын.

Рыжий ухмыльнулся.

— Один? — переспросил он так, точно впервые слышал это имя. — Один — грубый, прямолинейный мужлан. Когда ему что-нибудь втемяшивается в голову, его не переубедить — вынь да положь то, что. ему хочется. Вздорный одноглазый старикашка! Он отдал правый глаз Мимиру, чтобы напиться из фонтана познаний мудрости вселенной, но и этого ему было мало, он пожертвовал жизнью…

— Великий Один умер? — не в силах сдержать удивление, проговорил Сигвальд.

— Один умер, Один умер!.. — передразнил его Локи, — Один бессмертен, оттого-то он и умер. Что ему в этом? Но вот получить обратно глаз он не смог! — Рыжебородый торжествующе рассмеялся и, запустив руку за пазуху, вытащил огромный камень. — Вот он! — Локи подбросил излучавший потоки зеленого света изумруд на ладони. — Вот глаз Одина, который неразумный старикашка отдал за то, чтобы познать мудрость. Теперь он спохватился, поняв, что лучше быть дураком с двумя глазами, чем… дураком с одним!

От хохота рыжего снег посыпался с ветвей, где-то в глубине леса тоскливо завыл волк, чаща, казалось, на мгновение ожила. Но лишь Локи перестал смеяться и сделался серьезным, как все стихло. Он сжал пальцы и спросил:

— Я ведь помог тебе?

Мальчик едва заметно шевельнул головой.

— Я спас тебя, не так ли?

Сигвальд сглотнул подкативший к горлу комок, при этом инстинктивно дернув подбородком.

— Вижу, что ты во всем со мной согласен, — с удовлетворением отметил рыжебородый. — Это обнадеживает, потому что мне тоже нужны некоторые услуги с твоей стороны. — Поскольку Сигвальд ничего не ответил, Локи продолжал: — Видишь ли, мне, хм, как и тебе несколько минут назад, больше просто не к кому обратиться. Я спас тебя, а теперь ты помоги мне.

— Но чем? — наконец обретая дар речи, спросил Брюхотряс. — Чем я могу помочь тебе, ты же бог?

— Между богом и не богом разница на самом деле очень незначительная, — туманно возразил рыжий. — Так ты готов отплатить мне за благодеяние?

Сигвальд промычал что-то неопределенное.

— Будем считать это знаком согласия, — подытожил предварительное соглашение Локи. — Впрочем, нет, поклянись.

— Чем?

— Хм, да, чем? — подумал вслух Локи. — У тебя же ничего нет, ни в руках, ни в селении, ни… в сердце. — Он на секунду задумался. — Так, повторяй за мной: клянусь воем волка, рыком медведя и клекотом орла исполнить волю того, кто даст мне знак. Того, кто скажет мне слово. Да будет так, отныне и вовеки, — Когда Сигвальд повторил все заклинание слово в слово трижды, Локи кивнул: — Садись на волка моего Фенрира и отправляйся в дальние края. Таково мое повеление.

Мальчик оглянулся, но ничего и никого не обнаружил. Тогда рыжебородый сделал жест рукой, и справа от него Брюхотряс увидел огромного серого зверя, высота холки которого достигала середины бедра Локи. Волк подошел к мальчику, точно послушный конек, как бы говоря, садись на меня. Однако Сигвальд не спешил, что-то мешало ему, слишком уж все просто получалось, нет, существовало нечто такое, чего Локи не сказал ему.

— И это все, что тебе от меня нужно? — спросил Сигвальд. — Больше ничего? К чему тогда было мне клясться?

— Ты не ошибся, Сигвальд Эйриксои, — кивнув, проговорил Локи. — Это не все. Я хочу, чтобы ты увез с собой глаз нашего небесного властителя. — Он вытянул руку и вновь разжал ладонь. Брюхотряс зажмурился от нестерпимо яркого сияния, камень казался прозрачным, а свет, казалось, исходил изнутри него. — Поспеши, старик взбаламутил весь Асгор, духи рассыпались всюду, ищут его глаз повсюду, даже здесь, в Мидгоре…

— Но как же я… как же, — удивился Сигвальд. — Ведь если все духи ищут этот каме… глаз великого Оди… тогда они узнают, что он у меня, и…

— Мне помнится, ты выражал готовность помочь мне, — обиженно надул губы рыжебородый. — Ведь я спас тебе жизнь. Не забывай, если бы не я, в костре горел бы ты, а не Бьёрн.

Сигвальд бессильно взмахнул руками — да, он обещал, но…

— Ну что ж, — пожал могучими плечами рыжебородый бог. — Придется оставить тебя Эйрику, он уже устремился сюда, скоро явится, а тут ты, хорошо, будет на ком сорвать зло.

Ужас охватил Сигвальда, он-то знал, что отец в ярости способен на многое, что вполне может казнить его, предав самой лютой смерти. Утирая рукавом выступивший на лбу пот, мальчик произнес: