Комедия убийств - [31]
— А это-то брать не будешь? — спросила она строго.
— Чего? — Илья резко повернулся и посмотрел в том направлении, куда указывала рука женщины.
— Сумка твоя?
«Нет!» — поспешил было ответить Иванов, однако торопиться не следовало. На полу под вешалкой стояла его собственная темно-синяя сумка из плащевки.
Сердце у Ильи заныло.
— Моя, — проговорил он упавшим голосом.
— Так забирай, — рассердилась женщина. — Моя, моя, а чья же еще? У него такой нет, а у меня и подавно. Что я, своих сумок не знаю? Тоже скажешь… Дай помогу, не справишься с дверью-то, да-ай-ка!
Сумка оказалась тяжелой.
— Нет, этого не может быть, просто быть не может, — шепотом повторял Иванов, спускаясь вниз по погруженной в полумрак лестнице. — Чертовщина какая-то, я же из дома с пакетом уходил. — Борясь с собой (следовало проверить содержимое сумки, но очень не хотелось этого делать), он нашел самое освещенное место и остановился.
«Чушь, чушь, чушь, там нет никакого топора, — уверял себя Илья, но чем старательнее делал он это, тем меньше уверенности у него оставалось. — Ну, допустим, я заспал или забыл, что взял с собой сумку, но сюда-то я точно ничего не вносил! А если сумку нес Павел?»
Не в силах больше выносить неопределенности, Илья взялся за язычок бегунка «молнии» и медленно потянул его.
— О черт! — проговорил он заплетающимся языком и облизал вмиг пересохшие губы. — Твою мать…
Кровь, проступившая через газету, уже засохла, там под ней был… Нет! Нет!..
Рука машинально продолжала двигаться дальше, наконец, бегунок завершил путь, сумка открылась полностью.
— Черт! — Илья вздрогнул. — Черт, что это? — Преодолевая страх, он взял газету за кончик. — Я же точно помню, что там президент с пятном на башке был, а здесь без!
Любой, кто усомнился бы в справедливости такого заявления, мог бы удостовериться в собственном заблуждении. Единственной деталью, которой не коснулись красные кровавые пятна, оказалась голова президента.
Илья поднес газету к глазам. Несмотря на темень, царивщую в подъезде, все равно, при ближайшем рассмотрении, становилось понятным, что кровь тут ни при чем. Бумага была испачкана вовсе не кровью, а красной краской, точнее — гуашью.
— Черт! — проговорил Иванов, у которого отлегло от сердца. — Это же Олька до красок добралась и вымазала все гуашью, весь дом, а я-то… Ух!.. — Еще не веря своему счастью, Илья заглянул внутрь сумки (ведь все-таки что-то тяжелое в ней лежало). — Книжки! Елки-палки, книжулечки…
«Однако я ведь был без сумки… Заладил одно!.. Значит, с сумкой!»
Илья взял в руки одну из книжек, прочитал название и поморщился — не продашь. Взял вторую, третью, четвертую…
«Что?!»
Он открыл одну из книжек, потом другую и понял, что ему не мерещится. Семнадцать, семнадцать одинаковых книжек и раскрашенная газета, все, больше в сумке ничего не было.
Илья почувствовал, что ему становится дурно. Даже его весьма скромного школьного английского оказалось достаточно, чтобы прочитать название на обложке — «Going to Valhalla» by Jeofïrey Montevil.
«Боже мой! Я что? Схожу с ума?! — спросил себя Иванов. — Ведь это же та самая книга, которую перево- дил прадед. Из-за нее старик и скопытился».
Он вдруг вспомнил какой-то давний разговор. Ничего, в сущности, особенного: прадед ждал гонорара. Это была его последняя возможность не умереть с голоду. Однако издатель не рассчитался с ним, потому что… Потому что зарезали тираж… Что стало, конечно же, просто предлогом; ведь свою-то работу профессор Иванов-Никольский выполнил.
Скосив глаза на книжки, Илья вдруг понял нечто важное.
— Теперь мне конец, — негромко проговорил он, утирая со лба холодный пот. — Меня больше нет. Я — другой!
XII
Что и кто презентировал в банкетном зале «ЭКО-банка», Бакланова, как и процентов восемьдесят присутствовавших на торжестве граждан, волновало мало. Одни (популярные люди) откликнулись на зов хозяев, чтобы потусоваться и похлебать дарового «Абсолюта» со «Смирноффом» да пораздражать вкусовые рецепторы чем-нибудь вкусненьким на «холи-ава-сер-плиз». Других (солидные люди) пригласили кого для массы, кого на всякий случай, третьи, такие, как Амбросимов с замом (так себе людишки), сами приперлись, испросив у распорядителя вечера (благо знакомый человек) пригласительные билеты.
Чувствовал Лёня себя как-то неуютно. Собака Без-памятная, напротив, резво бегал туда-сюда как заведенный (связи налаживал). Устав ждать, Бакланов сделал уже две попытки самостоятельно «подкатить» к Ромаде, этакому вальяжному, не уважавшему спешки и суеты господину, и во второй уже раз Аркадий Арнольдович дал себе труд объяснить Лёнчику, что сейчас он «говорить не может».
Наконец, час желанный пробил. Народ, все время роившийся вокруг Ромады, высившегося возле фуршетного стола, точно атомоход «Ленин» среди пароходов и пароходиков в Ледовитом океане, подрассосался, остались только два каких-то типа. И Бакланов с — некоторым удивлением заметил, что третьим (ну, если не считать самого «ледокола») в этой маленькой компании оказался как раз Кирилл.
Даже и с расстояния Бакланов, хорошо знавший приятеля, мог отметить, что Кирюша воспрянул духом, — борода торчала как-то по-особенному, нос целил в потолок.
Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являются случайными.
На озере рыбачат два друга. На пляже развлекается молодежь. Семья с маленькими детьми едет на машине в отпуск. На первый взгляд, эти люди не связаны друг с другом. Но… Каждый из них совершает маленькую ошибку. Судьба, а может, и рок, сводит героев в одно место, в одно и то же время… И вот уже один погибает, другие переживают смертельный ужас, а третий – на пороге безумия из-за сжигающего его душу чувства вины.
Главные старты четырехлетия уже не за горами и всё, к чему стремился Дима, совсем скоро может стать реальностью. Но что, если на пути к желанному олимпийскому золоту встанет не только фанатка или семейство Аргадиян? Пути героев в последний раз сойдутся вновь, чтобы навсегда разойтись.
Журналист Бен Вайднер зашел к своей новой знакомой и обнаружил, что она убита. Молодую женщину утопили в ванне на глазах ее семилетнего сына. На стене в ванной журналист прочел надпись: «Вас будут окружать мертвые» – предсказание, которое он услышал от ясновидящего. Бен сразу же попал под подозрение. Он отчаянно пытается доказать свою непричастность к страшному преступлению. Но тут происходит новое убийство, а улики опять указывают на Бена Вайднера…
Алина совсем ничего не знала про своего деда. Одинокий, жил в деревне, в крепком двухэтажном доме. На похоронах кто-то нехорошо высказался о нем, но люди даже не возмутились. После похорон Алина решила ненадолго остаться здесь, тем более что сын Максимка быстро подружился с соседским мальчишкой. Черт, лучше бы она сразу уехала из этой проклятой деревни! В ту ночь, в сырых сумерках, сын нашел дедов альбом с рисунками. Алина потом рассмотрела его, и сердце ее заледенело от ужаса. Зачем дед рисовал этот ужас?!! У нее еще было время, чтобы разглядеть нависшую угрозу и понять: обнаружив ночью альбом с рисунками, она перешагнула черту, за которой начинается территория, полная мерзких откровений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пока маньяк-убийца держит в страхе весь город, а полиция не может его поймать, правосудие начинают вершить призраки жертв…