Комедия убийств - [28]

Хочешь посмотреть на него? — спросил рыжебородый. — Он уже никому не страшен, грозный Бьёрн-конунг. — Брюхотряс в испуге яростно замотал головой. Незнакомец почесал подбородок под кудрявой, жесткой, как мочалка, бородой. — Напрасно, — сказал он, — напрасно. Зрелище того стоит.

— Кто ты?

— Я? — Рыжебородый хмыкнул. — Я-то полагал, что в твоем положении главное, что я не враг тебе… Может, мне удалиться?.. Нет? Ну тогда…

— Ты Крисс?! — ляпнул мальчик.

Круглое добродушное лицо рыжебородого слегка потемнело. Он поморщился:

— Я похож на блаженного, который отдал себя на казнь… Тогда зачем ты прятался от Бьёрна? Пусть бы он тебя прикончил… Не понимаешь? Если ты не желаешь такой судьбы для себя, отчего тебе могло подуматься, что другой готов принять ее? Хороший вопрос, правда? Да, ну, не будем об этом…

— Ты Локи! — выкрикнул Сигвальд, отчего-то почувствовав облегчение.

— Угадал! — завопил рыжебородый. — Угадал! Я… — он раскинул руки, вознося их к небу. — Я — Локи!

— Я никогда не видел богов, — растерянно проговорил Сигвальд. — Ни одного из них… Скажи, а ты… ты… Получается, что ты знаком с самим Одином…

— Один… Ты так любишь Одина? — Локи прищурил глаз. — Ты ведь никогда не видел его, не так ли? — Брюхотряс кивнул, а его странный собеседник продолжал: — Скажу тебе честно… Хм, вот что, идем-ка, я кое-что тебе покажу. Пошли.

Сигвальд почувствовал вдруг, что этот странный тип (хотя, может быть, он и на самом деле бог, бог Локи, который всегда оставляет всех в дураках) — его спасение. И… последовал за ним. Идти пришлось недолго.

Богам не было угодно, чтобы викинг по имени Йорм пал от руки Бьёрна-конунга, берсерка, обратившегося в медведя. Страшный зверь провалился в яму, вырытую охотниками для крупного зверя. На дне ямы, из которой без посторонней помощи не выбраться, рыча и брызгая слюной, тараща безумные красные, как горящие уголья глаза, прыгал человек в медвежьей шкуре, издававший нечленораздельные, хотя и напоминавшие человеческую речь, звуки.

— Это Бьёрн? — пролепетал Брюхотряс, чувствуя, что рядом с рыжебородым ему бояться нечего, даже страшный убийца не тронет его.

— Это… м-м-м… ну да, хотя я бы сказал, что это то, что было Бьёрном Хеммингсоком, Плетенобородым, конунгом.

— Было?

— Да, — грустно вздохнул Локи. — Увы, вот до чего доводит людей попытка воспринимать все всерьез. Например, нужно умереть с мечом в руке. Хорошо, а чего ради? Чтобы пить перебродивший мед с Одином в его чертогах — в длинном каменном мешке — среди вечной сырости, сквозняков, слушая хвастливые байки героев, хотя в историях их, уж я-то знаю, правды ни на грош. Посмотри на Бьёрна, — сказав эти слова, Локи и сам заглянул в глубь ямы и скривил рот. — Отвратительное зрелище. Всю жизнь он надеялся попасть в Валгаллу, и что же? Он в нее не попадет.

Сигвальд, подавив в себе робость, последовал совету. Приходилось признать, что и тут Локи оказался абсолютно прав: выглядел конунг очень плохо. Он пытался что-то сказать, но ни слова разобрать было невозможно.

— Не могу смотреть на это, — с болью в голосе проговорил рыжебородый и провел тыльной стороной ладони по совершенно сухим глазам. — Какое грустное зрелище.

Брюхотряс кивнул.

— Ты очень отзывчивый, это большая редкость у мужчин в здешних краях. Наверное, тут виновата жидкая кровь христиан. Они всех жалеют, такие добрые, не то что викинги, эти — просто звери, свирепые скоты!.. Что Бьёрн? Что? Помоги бедняге, Сигги.

Локи подмигнул мальчику и протянул ему неизвестно откуда взявшийся кувшин. Мальчик поспешил поставить кувшин на край ямы-ловушки.

— Лей, — широко улыбнулся рыжий и захохотал, отсмеявшись, он добавил: — Он ведь полил тебя, а ты теперь полей его.

Мальчик сделал то, что приказал ему спаситель, и густая темная жидкость, в струе которой играли блики зеленого света, окружавшего Локи и Сигвальда, полилась на голову Бьёрна, впитываясь в его волосы и одежду, стекая под ноги на утоптанный снег. Бьёрн забеспокоился, он что-то выкрикивал, размахивая руками, но уловить смысл издаваемых конунгом звуков не представлялось никакой возможности.

— Думаю, что пора принести жертву твоему ненаглядному Одину, — сказал рыжий. — Бьёрн должен радоваться, что этой жертвой станет не кто иной, как он сам. Старина Плетенобородый так любил моего друга Одноглазого… Держи. Умеешь разводить огонь?

Скгвальд в недоумении уставился на рыжебородого, протянувшего ему огниво.

— Что смотришь? — поднял брови Локи. — Зажигай. Ну!!!

Брюхотряс бросился исполнять приказание. То ли от волнения, то ли оттого, что руки его затекли и замерзли за время долгого сидения в. укрытии, мальчик никак не мог высечь хорошую искру, способную поджечь масло, которое уже начинало впитываться в снег.

— А-а-а!!! — раздался восторженный возглас Сигвальда, когда длинная, как селедка, искра вылетела из-под кресала. Масло занялось, и голубоватый огонек весело заскользил вдоль черной полосы, оставленной вылитой из кувшина жидкостью.

— А-а-а!!! — раздался душераздирающий вопль Бьёрна, охваченного пламенем от ног до макушки. — А-а-а!!!

Локи удовлетворенно кивнул.

— Идем, — сказал рыжий Бог. Они сделали несколько десятков шагов, чтобы вопли бесновавшегося в пламени Бьёрна не мешали беседе. — У нас мало времени, я еще должен кое-что сообщить тебе, обрадовать, так сказать, — Эйрик, твой отец, жив.