Комедия?.. Или трагедия?.. - [2]

- Ах, да! - сказал он. - Что сегодня играют? Нет-нет, - сказал он быстро, - не говорите мне, что сегодня играют...

Мужчина сказал, что он каждый день ходит в Фольксгартен:

- С начала сезона я всегда хожу в это время в Фольксгартен, чтобы отсюда, из этого угла, от стены кафе, наблюдать за теми, кто идет в театр, понимаете? Странные люди, - сказал он.

- Конечно, надо бы знать, что сегодня играют, - сказал он, - но Вы не должны говорить мне, что сегодня играют! Мне жутко интересно однажды не знать, что идёт. Комедия? Или трагедия? - спросил он и сразу же прибавил:

- Нет-нет, не говорите мне что. Не говорите!

"Ему лет пятьдесят - пятьдесят пять", - думаю я.

Мужчина предложил пройтись в направлении Парламента.

- Пройдемся до Парламента и обратно, - сказал он. - После начала спектакля всегда удивительно тихо... Я люблю этот театр...

Он шел очень быстро, и, глядя на него, я едва сдерживался: мысль о том, что на нём дамские туфли, вызывала у меня тошноту.

- Каждый день я прохожу по этому пути одно и то же число шагов, сказал он. - То есть в этих туфлях я отсчитываю от кафе до Парламента, до садовой ограды, ровно триста двадцать восемь шагов. В туфлях с пряжками триста десять. А до Швейцарского флигеля - он имел в виду Швейцарский флигель Хофбурга2 - в этих туфлях я отсчитываю четыреста четырнадцать шагов, а в тех, что с пряжкой, - триста двадцать девять! Я знаю, Вам, должно быть, противно, Вы, наверное, думаете: "Дамские туфли..." - сказал мужчина.

- Впрочем, я же выхожу на улицу, только когда стемнеет. Как Вы, возможно, догадываетесь, некое потрясение послужило причиной тому, что каждый вечер в это время, за полчаса до начала спектакля, я прихожу в Фольксгартен. Уже двадцать два года прошло с того потрясения. И оно очень тесно связано с дамскими туфлями. Случай, - говорит мужчина. - Один случай. Точно такое же настроение, как тогда: только что поднятый театральный занавес, актёры начинают игру, снаружи безлюдно... А теперь, - говорит он, когда мы снова стоим у кафе, - пойдёмте к Швейцарскому флигелю.

"Сумасшедший?" - думал я, пока мы рядом шли к Швейцарскому флигелю. Мужчина сказал:

- Вы, может быть, не знаете, но мир целиком и полностью, весь насквозь пронизан юриспруденцией. Мир - сплошная чудовищная юриспруденция. Мир - это каторга!

Он сказал:

- Ровно сорок восемь дней назад в это же время я в последний раз повстречал здесь, в Фольксгартене, человека. Этого человека я тоже спросил, который час. Этот человек тоже ответил мне: "Восемь". По странному совпадению я всегда спрашиваю в восемь часов, который час. Этот человек тоже прошёлся со мной до Парламента и до Швейцарского флигеля. Кстати, - сказал мужчина, - если хотите знать правду, я не потерял часы, я часов не теряю. Вот мои часы, видите? - сказал он и вытянул руку перед моим лицом, чтобы я мог разглядеть часы на его запястье.

- Уловка! - сказал он. - Однако далее: этот человек, которого я встретил сорок восемь дней назад, был Вашего возраста. Такой же молчаливый, как Вы, сперва такой же нерешительный, затем решился пройтись со мной. Студент, изучал естественные науки, - сказал мужчина. - Я и ему рассказал, что потрясение, случай из далекого прошлого стал причиной того, что я каждый вечер бываю здесь, в Фольксгартене. В дамских туфлях. Та же реакция, сказал мужчина и прибавил:

- Кстати, я здесь еще никогда не видел ни одного полицейского. Уже несколько дней полиция не появляется в Фольксгартене, они сосредоточили силы на Штадтпарке, и мне известно почему...

- Вот теперь, - сказал он, - было бы действительно интересно узнать, что идёт в театре сейчас, когда мы подходим к Швейцарскому флигелю: комедия или трагедия?.. В первый раз я не знаю, что идёт. Но Вы не смеете мне этого сказать... Нет, не говорите! Вероятно, изучая Вас, сосредоточившись на Вас, занимаясь исключительно Вами, было бы несложно догадаться, - сказал он, идёт ли сейчас в театре комедия или трагедия. Да, - сказал он, - изучение Вашей персоны постепенно объяснило бы мне всё, что происходит в театре, и всё, что происходит вне театра, - всё в мире, что всегда так тесно связано с Вами. В конце концов мог бы действительно настать тот час, когда мне стало бы известно о Вас всё, потому что я изучаю Вас самым тщательным образом...

Когда мы подошли к стене Швейцарского флигеля, он сказал:

- Здесь, на этом месте, со мной попрощался молодой человек, которого я встретил сорок восемь дней назад. Вы хотите знать как? Берегитесь! - сказал он. - Ага! Значит, Вы не прощаетесь? Вы не говорите "Спокойной ночи"? Что ж, - сказал он, - тогда пройдёмся от Швейцарского флигеля в обратную сторону, туда, откуда мы пришли. Откуда же мы пришли?.. Ах, да, от кафе. В людях странно то, что они всё время принимают себя за кого-то другого. Так значит, - сказал он, - Вы хотели сегодня сходить на спектакль. Хотя, по Вашим словам, ненавидите театр. Ненавидеть театр? Я люблю его...

Тут мне бросилось в глаза, что и шляпа на голове у мужчины дамская; всё это время я ничего не замечал.

И пальто на нём было женским - женское зимнее пальто.