Комедия Чернильницы - [2]

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Мон Дью! Бедный дядюшка! Но что же там было драгоценного, что он так опечален?

ДАША

Дядюшки Вашего собственныя научные записки и прожекты, каковые он и вез в Академию.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Мон Дью! Бедныя воры!

Смеются обеи.

Картина 2.

При их смехе раскрывается тайная дверка, из коей появляется Алексей, кутающийся в черный плащ.

АЛЕКСЕЙ

Щаслив застать Вас в столь добром расположении духа, княжна Авдотья Гавриловна! Хотелось бы и мне находиться в подобном. (Сбрасывает плащ на руки Даше).

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

(Даше) Мне нездоровится, я легла почивать — да смотри, не выходи из голубой комнаты ни на мгновение, чтобы не вышло пассажа.

Та уходит.

Картина 3.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Что же, позволено мне будет узнать, сударь, препятствует Вашему довольству? Не Вы ли один вот уже полгода владеете ключом от сей дверцы, о чем известно в обеих столицах?

АЛЕКСЕЙ

Я имел честь не единожды замечать Вам, мой ангел, что дверца сия представляется мне узкой. Или несносному Вашему вольтерьянству претит самая мысль о браке?

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Есть препятствие моему браку с Вами, Алексей.

АЛЕКСЕЙ

В чем же оно, ангел мой Авдотья Гавриловна?

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Семьи наши связывает старинная дружба.

АЛЕКСЕЙ

Я полагал доселе, что сие является скорее благоприятным обстоятельством, нежели помехою.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Мон Дью, Вы несносны, сударь! Я согласилась бы на брак с Вами, если бы фамилии наши разъединяла кровавая вражда, если бы папа принуждал меня идти за другого, если бы надобно было бежать из родительского дома под покровом ночного мрака, если бы за нами мчалась погоня, если бы мы, опередя преследователей лишь на срок, необходимый для свершения обряда, венчались в убогом сельском храме!.. О, тогда я щаслива бы была пойти за Вас, мой друг! Но я умерла бы со скуки, принимая Вас, как жениха. Оставайтесь лучше моим амантом, Алексей, и будем щасливы сегодняшним днем.

АЛЕКСЕЙ

Ваши слова укрепили меня в моих опасениях.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Опасения? Извольте объясниться, в чем?

АЛЕКСЕЙ

В Вашем постоянстве, сударыня. Мне и ранее представлялись чрезмерными восторги Ваши журнальным стихотворцем, пишущим под псевдонимом Оливэр. Ныне я нашел сему подтверждение. Изволите взглянуть!

Бросает на столик книжку журнала.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

(читает) «Амур и Псишея».

Нашед с Псишеей радости любовны,

Амур в чертог слетал с полнощной тьмой,

Тем от прелестной зрак скрывая свой.

И стал ту терзать сомненья злобны.

Ласкаяся узнать, кого в ночи сретает,

Светильник масляной Псишея возжигает,

Крадется к спящему, черты прекрасны зрит,

И восхищенна оными стоит.

Внезапну у нея светильник накренился накренился,

И, каплей обожжен, Амур, стеня, сокрылся.

Псишея, бедная, вернуть его смогла,

Когда за ним вселенну обошла.

* * *

Любовь! Светильник Разума туши,

Брегясь невзгод, презлобных для души.

Алегория мила, но нисколь не объясняет Ваших дерзостей.

АЛЕКСЕЙ

Не Вас ли, сударыня, называют душою светского общества, столичною Психеей? К чему, позвольте спросить, призывает Вас сей пиит?!

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Я чувствую себя безвинно оскорбленною Вами. Мне неизвестен стихотворец, скрывающийся под именем Оливэр.

АЛЕКСЕЙ

Я не верю Вам.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Что же надобно Вам, чтобы удостовериться?

АЛЕКСЕЙ

Немедленный брак со мною, тайный или явный, как Вам заблагорассудится.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

(топнув ножкою) Вы смеете навязывать мне свою волю?! Любовь Ваша докучлива, как трактат о благонравии! Покиньте меня незамедлительно!

АЛЕКСЕЙ

Я переверну вверх дном обе столицы, но шпага моя настигнет дерзкого, который осмеливается встать между нами! Прощайте, сударыня!

Убегает.

Картина 4.

Авдотья Гавриловна в досаде швыряет на по перчатку с трюмо. Затем смотрится в зеркало и успокаивается, примеряясь, где наклеить мушку.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Вот жестокое ослепление ревнивца! Я ли не отвергла ради него стольких воздыхателей? Одно это должно было убедить безумца. Однако же меня начинают тревожить его слова при прощании… Надобно оберечь его от ложного шага. Положительно мне должно предостеречь невинного, на которого пало его глупое подозрение. Зная же суть недоразумения, тот разрешит его с Алексеем в своих интересах, не доведя до дуэли. Убедившись же, что подозревал меня напрасно, Алексей поймет вину свою передо мною…Решено! (На этой фразе она решительным жестом прилепляет на щеку мушку, которую всячески примеривала на протяжение всего монолога). Но однако же, как я могу предостеречь сама не зная — кого? Новая трудность — прежде надобно вызнать, кто укрывается под псевдонимом. Начинаю подозревать, что это будет не так-то просто сделать — если некто желает остаться неизвестным, то, вероятно, имеет на то причины. Мне вить надобно не только вызнать инкогнито, но и опередить Алексея, которому я хочу дать урок за его несносную ревность. Все же я попробую.

Картина 5.

ДАША

(вбегая) Сударыня, Ваш батюшка!

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Проси.

Картина 6.

Входит князь Гаврила Львович, в турецком халате и с табакеркою в руке.

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Ах, мон пэр, Вы не в клобе?

ГАВРИЛА ЛЬВОВИЧ

Изволишь видеть, нет. Тебе огорчительно, матушка?

АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА

Напротив того, мон пэр. Замечаю, что Вы встали нынче с левой ноги, коль с первых же слов ищете поводу выразить недовольство своею дочерью? Хотя я только о том и думаю, чтобы угождать Вам, руководствуясь примером добродетелей бедной маменьки!