Комедии - [40]

Эймуэлл. Надо этим пользоваться. Когда в церкви появляется новый человек, все только на него и смотрят. Не всякое светило небесное привлекает к себе столько взоров. Не успеете вы переступить порог, как по рядам пробегает шепот: «Кто это? Откуда он? Вы его знаете?» Затем вы даете служке полкроны, он кладет ее в карман и сажает вас на лучшее место. Вы достаете табакерку, осматриваетесь по сторонам, кланяетесь епископу или священнику, который служит службу, и впиваетесь глазами в какую-нибудь красотку. У вас от натуги даже начинает идти кровь носом, и вы стараетесь это скрыть, привлекая тем самым внимание всей паствы. После проповеди в городе уже все знают, что вы поклонник этой дамы. Стоит ей поверить, что вы умираете от любви к ней, как она сама падает жертвой того же недуга.

Арчер. Кто этого не знает, Том! Чем пялить глаза на красотку, постарайся-ка лучше приглядеть хорошее приданое. Это нам сейчас важнее всего!

Эймуэлл. Будто я сам не знаю! Без приданого откуда же красоте взяться! Дайте мне только развернуться уж я не промахнусь.

Арчер. Слушай, Том!

Эймуэлл. Ну?

Арчер. Когда ты последний раз был в церкви?

Эймуэлл. Дай вспомнить… Кажется, на коронации.

Арчер. И ты, отправляясь сегодня в церковь, надеешься еще на божье благословение?

Эймуэлл. Нет, Фрэнк, оно мне ни к чему — мне жена нужна. (Уходит.)

Арчер. Право, он не слишком много требует. (Уходит в противоположную дверь.)

Входят Боннифейс и Черри.

Боннифейс. Ну что, дочка, удалось тебе, как говорится, поисповедовать этого Мартина?

Черри. Право, отец, не гожусь я для этого дела. Я молода, не умею подольститься.

Боннифейс. Молода, говоришь? Ах ты, негодница! Да ведь только молодая и может подольститься. От твоей матушки, так от той уже в двадцать пять лет никакого не было проку. Велика ли трудность подольститься! Или ты хочешь мать свою выставить шлюхой, а меня, как говорится, — рогоносцем? Вот что я тебе скажу: он слишком молчалив для честного человека. А хозяин его так сорит деньгами и так смахивает на настоящего джентльмена, что, нет сомнения, он разбойник с большой дороги.

Входит Джибит, закутанный в плащ.

Джибит. Чужих нет, хозяин?

Боннифейс. А, мистер Джибит! Что слышно?

Джибит. Давай-ка без лишних вопросов. Все прекрасно, все самым благородным образом. На, держи, малютка! (Отдает Черри сумку.) Двести фунтов чистоганом. За эти деньги можно на виселицу угодить и откупиться. Положи их к остальным. А вот тебе три кольца — не то обручальных, не то траурных, ведь разница не велика. А вот две шпаги с серебряными эфесами. Их отдали мне молодчики, у которых все равно никто их и не видел. Вот бриллиантовое кольцо — леди запрятала его в самый укромный уголок кареты. Но я его все-таки отыскал! Эти золотые часы принадлежали жене процентщика. Их, верно, заложила какая-нибудь знатная особа — на крышке-то герб.

Черри. А деньги чьи?

Джибит. Одной бедной женщины, так мне ее жаль! Она сбежала от мужа, и это составляло все ее достояние. Очень в Ирландию спешила, боялась минуту лишнюю потерять. Она пожаловалась мне на зверское обращение с нею супруга, и я оставил ей полкроны. Да, чуть не забыл, у меня есть для тебя подарок, милая Черри.

Черри. Какой же?

Джибит. Баночка белил, детка, я вытащил ее из кармана одной леди.

Черри. Так что ж, по-вашему, я белюсь, мистер Джибит?

Джибит. Этим не брезгуют женщины и почище тебя, негодница! Бьюсь об заклад, что на платке той дамы, у которой я позаимствовал баночку, вышита корона! Забери мой плащ и спрячь подальше от чужих глаз все это добро!

Черри. Не беспокойтесь, спрячу. (Уходит.)

Боннифейс. Но где же Хаунслоу и Бегшот?

Джибит. Будут к ночи.

Боннифейс. А вы не слыхали, чтоб в наших краях появились другие джентльмены с большой дороги?

Джибит. Нет, не слыхал.

Боннифейс. Сдается мне, что двое таких сейчас у меня в доме.

Джибит. Черт возьми, как вы их распознали?!

Боннифейс. Один из них пошел в церковь.

Джибит. Признаться, это подозрительно!

Боннифейс. Другой сейчас торчит в комнате своего хозяина — слугой прикинулся. А не позвать ли нам его сюда, чтобы покачать из него воду?

Джибит. Отлично придумано.

Боннифейс (зовет). Мистер Мартин! Эй, мистер Мартин!

Входит Арчер, расчесывая парик и напевая песенку.

Джибит. Дорога такая — ни пройти, ни проехать! Просто увяз в грязи, как Брентфорд[48] на рождество! Смазливый парень. — У кого ты служишь, приятель?

Арчер. У моего хозяина.

Джибит. В самом деле?

Арчер. В самом деле.

Джибит. Что ж, неплохо. (В сторону.) Умеет выкрутиться! Видать, не раз сидел на скамье подсудимых. — Скажи, милейший, а как зовут твоего хозяина?

Арчер. Тра-ля-ля! (Напевает и расчесывает парик.) Вот упрямый завиток…

Джибит. Я тебя спрашиваю, как хозяина зовут?

Арчер. Как зовут хозяина? Тра-ля-ля! А я его не спрашивал. Тра-ля-ля-ля!..

Боннифейс (тихо, Джибиту). Ну, что вы на это скажете?

Джибит (тихо, Боннифейсу). Все правильно. Отвечает как на допросе. (Арчеру.) Скажи, а в какую сторону едет твой хозяин?

Арчер. Он в сторону не едет. Все прямо по дороге!

Джибит. Опять правильно ответил. Нет, это не какой-нибудь новичок! — Я спрашиваю, куда он едет — в гору или под гору?

Арчер.