Комбат в западне - [12]

Комбат все понял. Этот Мансур, скорее всего, узбек и не мудрено, что он так хорошо стреляет.

— Познакомься, Мансур, это Борис Рублев.

— Мансур, — парень подал руку, узкую и длинную ладонь Она буквально спряталась в лапе Комбата — так, как прячется расческа.

— А я Борис Рублев.

— Вы, наверное, десантник? — сказал парень абсолютно без восточного акцента.

— Десантником когда-то был.

— Он мой комбат, — с гордостью произнес Подберезский.

— Говорят, ты хорошо стреляешь?

— Не знаю, вроде бы ничего, — пожал плечами Мансур и тряхнул головой. Черно-синие волосы разлетелись, парень вновь робко улыбнулся.

Комбату нравились такие ребята — не наглые, не самоуверенные.

— Ну, покажи как ты стреляешь. Хотелось бы посмотреть.

— Мансур так просто не стреляет.

— А для меня покажи.

— Для вас? — сказал Мансур. — Это можно.

Андрей Подберезский тут же принес пистолет.

— Ну вот, давай.

Мансур взял пистолет, подключенный к гибкому шлангу в две руки, прищурил и без того узкие глаза, пошире расставил ноги, а затем бросил короткий взгляд на зрителей — на Бориса Рублева и Подберезского.

— По какой мишени? Сколько надо?

— А сколько ты можешь? — спросил комбат.

Мансур пожал плечами.

— Давай по левой, по большой.

— По большой? — разочарованно переспросил узбек.

— Да, да, по большой.

— По большой, так по большой, — пробормотал Мансур и почти без остановок, секунды за три с половиной расстрелял всю обойму.

Зрение у Бориса Рублева было прекрасное. Но на таком расстоянии было тяжело определить насколько хорошо стрелял Мансур.

— Андрей, посмотри мишень и повесь другую.

Андрей направился в глубину тира. Все, кто были в помещении тира стояли у стен, следя за спором двух замечательных стрелков. Ведь все присутствующие были завсегдатаями заведения Подберезского и о том, что Борис Рублев стреляет отлично, знали не понаслышке.

Подберезский неторопливо, вразвалочку направился к мишени. А Мансур положил на стойку пистолет, вытер о джинсы вспотевшие ладони и пригладил черные, как крыло ворона, волосы.

— Сколько ты думаешь, выбил? — спросил Комбат.

— Не знаю, — пожал плечами Мансур.

Когда Подберезский добрался до мишени, то громко свистнул, даже не засовывая в рот пальцы. И Комбат понял, что результат стрельбы узбека даже превзошел ожидания Подберезского. Он аккуратно снял мишень и держа ее перед собой, двинулся к Комбату. Вся сердцевина мишени была дырявой — сплошная рваная дыра — и ни одна из пуль не вышла за пятерку.

Комбат хмыкнул:

— Да, брат, стреляешь знатно.

— Нет, не очень. Вот мой отец стрелял, так стрелял!

Правда, не из пистолета, а из карабина. Ему не было равных. А я стреляю так себе.

— Где ты учишься или работаешь? — спросил Комбат.

Мансур замялся, не ответил. И Рублев понял, что парень безработный, а признаться в этом не желает.

— Ну что ж, Андрюха, придется мне отвечать.

— Попробуй, Борис Иванович, — Подберезский подал пистолет.

Комбат в отличие от своего соперника стрелял, держа пистолет в одной правой руке и стрелял не так быстро. Когда патроны кончились, Рублев вздохнул, подавая оружие Подберезскому. И тот с пистолетом буквально сорвался с места и побежал к мишени. Радостного свиста Комбат не услышал. Подберезский шел, держа мишень за спиной, и его лицо было явно расстроенным..

Комбат поморщился:

«Видимо, не очень хорошо отстрелялся».

А когда до Комбата и Мансура оставалось шага три, Подберезский вытащил из-за спины мишень и показал сначала Мансуру, затем Рублеву. У Комбата результат был лучше, чем у парня — ни одна из пуль не вышла за пределы цифры "б". В мишени зияла такая же дыра, как и в предыдущей.

— Ну как, — буркнул Комбат, — не очень у меня получилось?

— Нет, получилось хорошо.

— Давайте на спор?

— В смысле на деньги? — переспросил Рублев.

— Да.

— А что ты ставишь?

— Пятьдесят долларов, — сказал Мансур.

Комбат задумался.

— Ну ладно, давай и я ставлю пятьдесят.

Андрей перезарядил пистолеты.

— Ты стреляешь в первую мишень, я во вторую, — сказал Рублев.

— Хорошо, — Мансур кивнул, затем откинул со лба прядь черных волос.

На этот раз результат стрельбы Мансура был лучше, чем у Комбата, и Борису Рублеву пришлось отдать пятьдесят долларов победителю.

Парень лукаво улыбнулся, подмигнул Подберезскому:

— Ты что, собрался уходить, Мансур?

— А что делать? — узбек пожал плечами.

— Ну, может еще кто подойдет… Давай еще раз, — завелся Борис Рублев.

Мансур посмотрел на него, словно бы прикидывая, сколько еще денег можно выиграть у этого сильного мужчины.

— Я ставлю сто.

— Сколько? — переспросил Рублев.

— Мансур ставит сто, — узбек вытащил из кармана деньги и положил на стойку.

— И я ставлю сто. Давай из трех выстрелов — кто больше? — предложил Рублев.

— Из трех? — задумался Мансур. — Хорошо.

Он кивнул, вновь откинул со лба черные волосы, вытер руки о потертые джинсы.

Подберезский подал оружие, затем сбегал поменял мишени. Комбат сосредоточился. Он прикрыл глаза, досчитал до десяти.

«Ну, теперь я готов. Я ему сейчас покажу как это делается».

А Мансур, в отличие от Комбата, оставался совершенно спокоен. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и смотрел как его соперник готовится к стрельбе. Зрение у парня было настолько сильным, что он прекрасно видел мишень, видел настолько хорошо, что ему даже казалось, он различает цифры на белом поле мишени — маленькие цифры величиной с муху, хотя расстояние до мишени составляло двадцать пять метров.