Комбат. Исходный код денег - [62]

– Тебя развели самым наглым образом. Цена этих деталек меньше десяти баксов. Подозреваю, что он собирался впарить тебе бэушную видеокарту под видом новой. Ну вот что за мода выбрасывать деньги на разных незнакомых проходимцев, вместо того чтобы дать немножко заработать старому приятелю? – возмутился Геннадий.

– Можно подумать, что ты бы взял с меня хоть копейку! А даром напрягать людей мне совесть не позволяет, – парировал Комбат.

– В следующий раз обслужу тебя по тарифу, – заверил Орехов.

На том и сошлись. Поэтому Рублев позвонил Геннадию, который, сделав паузу, спросил:

– Борис Иванович, ты до понедельника потерпишь?

– Без проблем, – ответил Комбат.

Все же Геннадий продолжил, будто оправдываясь:

– Понимаешь, на завтра все заказы расписаны, а в воскресенье я даю своим людям отдохнуть. Я бы мог прямо сейчас к тебе подскочить, но мне должны звонить из Питера на домашний телефон. Для меня это важный звонок. Знаешь, будь у тебя ноутбук, я бы пригласил тебя к себе, заодно бы поговорили.

– У тебя наверняка имеются планы на вечер, зачем мне их нарушать.

– Какие планы, Комбат! Если у тебя машина стоит под окнами, бери системный блок и приезжай.

– Машина в гараже, но я прекрасно обойдусь без нее.

Наступила короткая пауза, а затем Орехов сказал:

– Ну да, я же забыл, с кем разговариваю. Короче – жду.

С поломкой Геннадий разобрался легко. Он быстро установил, что из строя вышел кулер, и заменил его. Работу слегка задержал ожидаемый Геннадием звонок из Питера. Орехов сноровисто завинтил винты и сказал:

– Готово! Теперь идем посидим.

– Но я, честно говоря, не планировал.

– Зато у меня возникли такие планы. Идем, идем.

Так Комбат оказался за столом, который, пока Орехов возился с компьютером, успела накрыть его жена. Женщина скромно удалилась со сцены, но классическую троицу создал сын Геннадия, Юрий. Правда, он предпочел водке пиво и сначала помалкивал, только слушая разговор отца с Борисом. Через некоторое время Орехов сам обратил внимание Рублева на сына:

– Вот мой Юрка собирается идти по твоим стопам, хочет стать военным.

– Дело хорошее, не всем же быть коммерсантами и банкирами. Кому-то надо и Родину защищать. Только для этого требуется хорошая подготовка.

– Я четыре года занимался восточными единоборствами, – подал голос молодой человек.

– Молодец, хотя я имел в виду не только спортивную подготовку. Военная служба полна тягот. Тебя могут заслать на Крайний Север или, наоборот, в жаркие края. Хотя нет, это я ляпнул по старой привычке. Не осталось у нас жарких краев, это уже другие страны. Кроме того, на офицере лежит большая ответственность. Он должен за два года превратить вчерашних школьников в мужчин, способных отразить нападение врага с оружием в руках. Такое не каждому дано. Конечно, имеются четкие инструкции, планы, но только настоящий офицер, у которого к этому делу есть призвание, может научить солдат воевать.

– Ты словно отговариваешь его, Комбат, – заметил Орехов.

– Ничего подобного! Я объясняю Юре, к чему ему следует быть готовым. Глупо ждать от военной профессии романтики. Это тяжелый труд, причем сейчас оплачиваемый гораздо меньше, чем следует. А ведь есть древняя истина: «Народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую». Но если у твоего сына здоровое честолюбие, если он хочет стать генералом, то его эти трудности не смутят. А занятия спортом ему очень помогут. Я так скажу. Не обязательно было изучать восточные единоборства, подходит любой спорт, дающий физическую закалку. Хоть гребля, хоть легкая атлетика.

– Я же говорил, Комбат, что он собирается идти по твоим стопам.

– Тогда, конечно, знание единоборств не повредит. Хотя, если нынешние преподаватели так же хороши, как наши, тебя во время учебы поднатаскают куда лучше, чем в спортклубе.

Глава 23

Толкач держался бодрячком, хотя хорошего было мало. Теперь, когда его взяли с поличным, а до этого выпускали лишь за недостаточностью улик, ему влепят на всю катушку. Следователь нагло пытался вменить Толкачу еще десяток угонов, из которых больше чем к половине он не имел никакого отношения. Толкач ловко открещивался и умудрился передать Лучку с Хамом маляву: «Держитесь стойко, уходите в отрицалово, если следак начнет шить другие дела, нет у него никаких доказательств».

Поначалу с Толкачом решили разобраться по-быстрому. Взят с поличным – не отвертится, чего мудрить. Даже следака назначили зеленого, от неопытности пытавшегося умолчать о задержании Хама. Как будто не существовало арестантского телеграфа. Потом, обмозговав ситуацию, менты решили пристегнуть группу Толкача к другим угонам, поскольку в сети, расставленные для угонщиков, помимо Толкача со товарищи набилась только разная мелочовка. Вот и начали крутить-вертеть, заходя то так, то эдак. Но все задержанные держались на удивление стойко – спасибо переполненности отечественных тюрем. В камере всегда находились бывалые люди, способные растолковать, как держаться в разговоре со следователем и наказать, если дойдут слухи, что новичок облажался, дал расколоть себя по полной программе. Это частенько срабатывало в других случаях, сработало и сейчас. Натренированные матерыми сидельцами, Хам и Лучок обошли все расставленные следователем ловушки, хотя далось им это с огромным трудом. Лучку даже подумалось: «Легче вскрыть десяток машин, чем выдержать один допрос». Эту мысль он оставил при себе, не сказал никому в камере – впрок пошли тюремные университеты…