Комбат. Исходный код денег - [44]

Благодаря медленному темпу и тому, что теперь он смотрел сверху вниз, Игорь увидел птицу, сидящую на гнезде. Но она тоже заметила человека и с истошным криком улетела прочь. Яиц, к сожалению, в гнезде не оказалось.

Григорьев продолжил спуск. Вскоре раздались резкие крики, которые Игорь уже несколько раз слышал в лесу. Но теперь он увидел самих крикунов. Это были обезьянки величиной с кошку. Человека они совершенно не испугались. Отсюда можно было сделать вывод, что никакие млекопитающие на обезьянок не охотились, их мог схватить разве что какой-нибудь залетный орел. Обезьянки сопровождали Игоря во время спуска, держась в полутора-двух метрах от него. Наверное, они приняли человека за обезьяну-переростка.

Григорьев заметил длинную сухую ветку. Он отломал ее и замер на месте. Обезьяны тоже остановились. Игорь загукал, подражая крикам приматов. Выходило не слишком похоже, но обезьяны заинтересовались. Самая смелая подошла ближе. Григорьев сильно ткнул ее веткой, словно бильярдным кием. Удар получился отменный, обезьянку сбило с сука, за который она держалась, и зверек стремительно полетел вниз. Игорю показалось, что он услышал глухой удар. Другие обезьянки отскочили прочь, но продолжали держаться рядом с Игорем.

«Вот глупые животные, не научила вас жизнь опасности», – подумал Григорьев.

Он спустился к поваленному дереву, взял свой пакет, предварительно осмотревшись. Бройлера не наблюдалось. Он вообще исчез после утренней стычки, словно испарившись, хотя на таком небольшом пространстве регулярные встречи казались неизбежными. Возможно, культурист опасался, что его противник сделает какое-то новое, более эффективное оружие, и решил поиграть в прятки? Хочет дотянуть до истечения назначенного авторитетами срока? А смысл? Неужели Бройлер струсил и решил остаться в чужой стране? Хотя жизнь изгоя все же лучше, чем смерть. Кроме того, есть шанс найти соотечественника и попросить его связаться на Родине с друзьями культуриста. Те могут вытащить.

Размышляя о странном поведении противника, Игорь ходил вокруг дерева, разыскивая упавшую обезьяну. Наконец он ее заметил и брезгливо отвернулся. Возможно, дней через десять, когда голод доведет его до крайности, он позарится на такую добычу. Но не сейчас. Сейчас Игорь жалел, что понапрасну убил животное. Он вернулся к своему пристанищу. Вот и день прошел, а сделано слишком мало. Даже о толковом ночлеге не позаботился. Игорь достал еду. Остался последний кусок колбасы. Завтра придется голодать. Или поискать на мелководье устриц. Вот только Григорьев не знал, как они выглядят и водятся ли в этих местах.

– Хватит! – оборвал он сам себя. – Не о том думаешь.

Надо было совершенствовать тактику охоты на Бройлера, делать новое оружие. Но какое?

Покончив с едой, Игорь зашел в лес и срезал несколько веток. Расстелив их на земле, он улегся. Вроде нормально, нигде не колет, ничего не впивается в бок. Темнота уже успела сгуститься, и Григорьев, закрыв глаза, продолжил размышлять на тему оружия. Все уже было придумано до него, в течение многотысячелетней человеческой истории, следовало лишь взять то, что можно было лучше всего адаптировать к нынешним условиям.

Лук, верно служивший и древним кочевникам, и средневековым воинам, тут не годился. Достаточно тугую ветку найти было можно, однако тетива из лианы не выдержит сильного натяжения. Хотя стрела полетит быстрее и дальше копья, ее убойная сила окажется меньшей из-за малого веса. Слегка попортишь Бройлеру шкуру, не более того. Вот если бы его осыпать градом стрел, тогда бы можно было рассчитывать, что одна из многочисленных ранок воспалится, и культурист серьезно расхворается. Но замучаешься делать стрелы, вытесывать наконечники и балансировать древко для нормального полета.

Идею насчет пращи Игорь тоже отмел. Штука, конечно, хорошая, простенькая в изготовлении и достаточно убойная. Если верить источникам, балеарские пращники могли убить противника на расстоянии свыше пятидесяти метров. Игорю не требовалось пятидесяти, хватило бы и пяти. Но балеарцы тренировались всю жизнь, а Григорьев только в сопливом детстве однажды сделал некое подобие пращи и очень быстро оставил эту забаву. Он мог убить оленя, вырезать полоску шкуры, но вряд ли за неделю научится метать камни лучше, чем рукой.

Оставалось старое доброе копье. Вернее – новое, поскольку старое как раз плохо подходило для смертельной битвы. Надо было отыскать более плотное дерево для древка, чтобы оно не раскалывалось, когда копье попадает в цель, и очень постараться с наконечником. Он должен быть максимально острым, способным пронзить человеческое тело и нанести достаточно тяжелую рану. А лучше сделать два копья – для верности.

Еще Григорьев подумал о щите, но тут же отбросил эту мысль. Возни выше крыши, а эффект сомнительный. Все тело не прикроешь; если он защитит туловище, а увесистый камень попадет в ногу, то полученная травма лишит его подвижности. Нет, лучшая защита – это внезапное нападение в таком месте, где оружие Игоря даст ему заметное преимущество над врагом.

Итак, схватка грозила затянуться, и Григорьеву следовало позаботиться о пище насущной. Бродя по лесу, он видел несколько фруктовых деревьев со зрелыми плодами, но перспектива стать вегетарианцем его мало радовала. Игорь приступил к сбору материала для растопки. Набив пакет мхом, веточками и щепками, он выложил ими всю яму. Теперь хоть одна искра обязательно должна была попасть на сушняк. Рядом с ямой Григорьев положил дрова, неподалеку запрятал пакет. Вооружившись копьем, он двинулся на поиски оленей. Дело оказалось несколько сложнее, чем он ожидал. Если прислушаться, лес издавал какофонию различных звуков. Щебетали птицы, кричали обезьяны, без умолку трещали насекомые. В таком гаме трудно было различить шорох от движения маленького стада. И вроде остров – не Гренландия, но, когда ведешь поиски, он кажется огромным. Кроме того, Игорь опасался встречи с Бройлером. Пока его вооружение было слабовато против могучего культуриста. Это не крошечный оленек, такого бугая поди завали!