Комбат Ардатов - [25]

— Оба наши фланга открыты, тыл не обеспечен, — продолжал Ардатов. — Но тактически позиция выгодная, она позволяет иметь круговую оборону, так как мы на доминирующей высоте.

— Фланги открыты… Тыл не обеспечен… Круговую оборону, — повторял Стадничук, все так же сосредоточенно глядя Ардатову в глаза.

— Ясно все? — закончив, спросил Ардатов. — Когда доберетесь до своих, скажите, что я приказал вам немедленно вернуться. Ясно? Повторите название этого населенного пункта.

Ардатов показал в тыл, на небольшой поселок, который находился как раз у них за спиной.

— Ясно, товарищ капитан.

Стадничук поглубже натянул пилотку, поправил скатку и приподнял от земли винтовку.

— Населенный пункт Малая Россошка. Мы западнее его один километр.

Ардатов отдал ему честь и протянул руку.

— Выполняйте.

Та тишина и то внимание, которые соблюдали все, когда Ардатов отдавал приказ, сейчас сломались — Тырнов из-за спины Ардатова тоже протянул Стадничуку руку, говоря:

— Ждем! Все время помните — ждем! Так что…

— Будет помнить! — ответил за Стадничука Белоконь и легко стукнул его кулаком по плечу, как бы для одобрения.

— Да он одна нога здесь, другая — там, — сказал Тягилев. — Это он может, раз вся надежда на него! Раз на тебе смотрит столько люду — тут уж в лепешку распластайсь, а сделай. Так аль не так? Так аль не так?

— Так! Так! Так, — подтвердил Стадничук, пожимая тянувшиеся к нему руки. — Вы тут сами-то, не того… В общем… Я постараюсь…

Торопливо, как если бы он опаздывал куда-то, Стадничук пошел по траншее к ходу сообщения, прорытому в сторону Малой Россошки, пробежал по этому ходу и, согнувшись, выскочил из него, держа в правой руке винтовку и раскачивая ее в ритм бегу.

«Правильно бежит», — отметил Ардатов, бежать именно так он и учил до войны красноармейцев.

— Ишь как несется, ишь как! — одобряюще говорил и Тягилев. — Глядишь и проскочит. А чего ему тут не проскочить? Осталось всего ничего. И проскочит себе, и наших найдет, а то мы как сиротинки! Чего мы тут можем без людей-то, без мира-то? Ишь как наддал! Ишь как сигает. Как этот, хвостатый, — как генкуру какой! Ишь как он!.. Ну, помогай ему…

Немцы не видели Стадничука пока он спускался за высотой, но как только Стадничук выбежал из мертвого пространства, немцы начали стрелять. Они стреляли не очень дружно, от них до Стадничука было уже метров пятьсот, и Ардатов, наблюдая в бинокль, как Стадничук бежит, пригнувшись и петляя, мысленно подбадривая его: «Давай! Давай! Давай! Давай! Ну еще! Ну еще! Давай! Давай! Давай!», думая, что хорошо, что он отобрал именно Стадничука, уже готов был вздохнуть облегченно, когда откуда-то слева ударил одиночный выстрел, и Стадничук упал.

— Хитрит! Это он хитрит! — возбужденно, с надеждой для всех и для себя крикнул Чесноков и подбежал к Ардатову и стал так близко, как если бы он тоже хотел вместе с ним смотреть в бинокль.

— Жив? Жив? Он жив? — возбуждение спрашивал он. — Товарищ капитан, он жив? Стадничук жив? Разрешите посмотреть! Разрешите.

— Не надо.

Ардатов и Щеголев переглянулись.

Если бы Стадничук упал не так — не на спину, если бы он потом перевернулся или хоть пошевелился, можно было бы надеяться, что он упал нарочно, заметив, что к нему пристрелялись, упал, чтобы обмануть немцев, но он упал на спину, вяло вскинув руки, и даже с такого расстояния Ардатову в бинокль было видно, что он лежит неподвижно. И он лежал лицом вверх, в положении, из которого потом неудобно вскочить и побежать дальше.

Несколько минут все молча следили за Стадничуком, ожидая, что вот он сейчас резко вскочит и побежит, побежит, побежит, но Стадничук не вскакивал, не шевелился, и все как-то вдруг (но каждый внутри себя, как если бы каждый линией зрения ощупал Стадничука) почувствовали, что он убит, а потом и поняли это.

— И вся недолга! — сказал кто-то. — Есть — нет. Есть — нет! И вся недолга.

— Не повезло, — уронил Белоконь. — Не повезло мужику.

— Пухом земля ему будет, — прошептал сокрушенно Тягилев. — Эхма!..

Ардатов посмотрел на часы. С той минуты, когда он их собрал, когда объяснял, что требуется, и спросил: «Добровольцы есть?» — и Стадничук тоже вызвался добровольцем, и он отобрал его, с той минуты прошло всего лишь четверть часа. Последние четверть часа жизни Стадничука.

«Мы похороним тебя ночью, когда они ничего не будут видеть. Так что до ночи там полежи. Тебе ведь, друг, теперь все равно», — сказал он про себя Стадничуку. Он еще раз поглядел в бинокль и опустил его.

— Передать по цепи — беречься снайпера! Больше посылать никого не будем, — сказал он Щеголеву.

— Да, — кивнул Щеголев. — Нет смысла.

Это было очень плохо, что против них где то устроился снайпер. Ардатов и Щеголев хорошо знали, как одиночка-снайпер терроризирует — ни поднять головы, ни перебежать, целый день не высовывать носа над окопом, потому что в любое мгновение снайпер может послать точную пулю. Никто ведь не знает, кроме самого этого снайпера, когда он дремлет, устав следить через прицел, не появится ли цель, когда ест, когда готов нажать на спуск.

«Так! — подумал Ардатов. — Дела! — Он стал смотреть вперед и прикидывая, как лучше расположить свое воинство. — Вот и начинается этот день! Ну-ну…»