Комары - [2]

II

Краткая история Тани Черноусовой, с показанием ее физических и моральных качеств, причем будет замолвлено слово-другое за весь женский пол, а равно будет поставлено на вид Второе Парголово и его прелести. — Небольшая заметка о холоде, Алеше Перепелкине и нежной страсти

В прошлой главе, как, вероятно, помнит читатель, мы упомянули о шиньоне и неизвестном существе женского рода, пристегнутом к этому чудесному изобретению нашего века; теперь мы без обиняков объявляем, что упомянутое существо было — героиня пашей истинной, хотя и невероятной повести, Таня Черноусова.

Таня Черноусова, дочь поручика в отставке, Степана Филимонова Черноусова, и жены его, поручицы, Феклы Прохоровны Черноусовой, была девица двадцати лет от рождения, лукава, небольшого роста, недурна собой и когда-то воспитывалась в благородном пансионе госпожи Заплевкиной, откуда вынесла преизящные манеры, уменье делать реверансы и прочие необходимости современной женщины. Таня, хорошо знающая свет и людей, прекрасно одевалась, жила в Кирочной улице, любила молодцовский клуб зимою, Таврический сад весною и дачу где-нибудь в окрестностях летом, — словом, героиня наша была прекрасною женщиною в полнейшем значении этого слова. Если к такой характеристике мы прибавим, что Таня елозила на коньках зимой не без эффекта и превосходно изучила все тайны женского кокетства, — мы только послужим истине и выставим изображаемую нами девушку во всем ее грандиозном величии, и ничего больше.

Но тут мы намерены перекинуть два-три слова о женщинах вообще.

Как известно, лучшие мыслители нашего времени гг. Соловьев, Стебницкий, Авенариус и другие[3] не без основания боролись и борются против ужасной современной болезни, носящей название женской эмансипации. В чем состоит эта болезнь, мы, признаться, сказать не можем, хотя и намерены присоединить свой слабый голос к голосам упомянутых бойцов, так же как и мы малосведущих.

Мы не намерены вдаваться в длинные рассуждения о сущности и причинах реченной эпидемии; не намерены мы также вступать и в полемику с кем бы то ни было; но мы только коротко укажем нашим противникам на процветание лавок с панскими товарами, на шиньоны с грегаринами, на модные журналы, — и, надеемся, эти факты будут свидетельствовать сами за себя. Короче: женщина наша, как мы думаем, не только не ослабла среди тяжелых испытаний, которым она подвергалась еще так недавно, напротив, она вышла победительницей из этой борьбы и с честью теперь несет свой длинный шлейф или короткую юбку с бесчисленными фестонами.

Итак, Таня Черноусова принадлежала к числу лучших наших женщин… Но — обратимся же к ней.

После сцены в Таврическом саду, описанной в прошлой главе, семейство Черноусовых собиралось на дачу. Смотрели в Лесном — не нравится, смотрели в Кушелевке — тоже, наконец решили, что следует переехать во Второе Парголово. Сказано — сделано. Сдали городскую квартиру и недолго думая переехали.

Тане в первое время особенно нравились прогулки по окрестностям нового их обиталища: нравился ей Шуваловский сад, Парнас, озеро и ферма в Первом Парголове, нравилась ей Заманиловка, нравилось Третье Парголово и даже нравился чудак дачник на Кабаловке, устроивший себе шалаш из рогож на небольшом островке среди небольшого озера. Правда, все эти прогулки Таня производила в теплом пальто или меховой шубе, ибо на дворе стоял мороз в десять градусов; но и среди такой стужи горячим ключом била ее кровь и трепетало сердце, так как с нею был он… Алеша Перепелкин…

Впрочем, об этом в следующей главе.

III

Дальнейшая судьба Тани под влиянием любви к Алеше Перепелкину, холода и других причин, между которыми далеко не последнюю роль играет строгость отца. — Комары на смену морозов. — Письмо Алеши

Дни шли за днями. Герой наш, как оказалось, жил в Первом Парголове, откуда поутру отправлялся на службу, а вечера проводил в обществе Тани и ее семейства, с которым он познакомился довольно легко. Там он или играл в шашки с отцом своей возлюбленной, или читал вслух «Трущобы»[4], большей же частью признавался в любви, сидя в садике глаз на глаз с обожаемой девушкой. Мы бы никогда не решились распространяться об этой последней статье, то есть о любовных объяснениях, если бы сами не слышали следующего разговора, записанного нами с точностью, которой, думаем, позавидовали бы даже сами гг. Артоболевский и его злополучные стенографы.

— Как нынче холодно, — сказала Таня, глубоко запуская руки в муфту.

— Я дрожмя дрожу, — ответствовал Перепелкин.

— Всякое чувство должно замерзнуть в такой мороз, — промолвила она.

— Нет, в мороз как-то крепче любится, — возразил он.

— Вы так думаете?

— Сейчас издохнуть!

— Не верю.

— Ей-богу-с! Да как же-с… Внутренний жар…

— Мужчина всегда склонен к измене, — возразила Таня.

— Ах, Татьяна Степановна! — воскликнул Алеша, с жаром хватая ее руку, — мужчина на мужчину ведь не приходит. Известно, есть коварные и из нашего брата, но только… нет!..

Он поцеловал ее руку.

— Вот и вы меня тоже мало любите, — заметила Таня.

— Я-с?

— Да, вы. Вы меня очень мало любите.

— Я-с?!

Он встал перед ней на колени и затем начал выкладывать на пальцах следующее: