Командиры мужают в боях - [98]
Конь Сазонова лежал перед изгородью, а Сазонов метрах в пяти-шести от меня.
Неприятельский пулеметчик бил с порога дома, в котором Сазонов надеялся уточнить обстановку. Голубка натянула повод, колени ее подогнулись, и она рухнула, вырвав повод из моих рук.
— Михаил, жив?
— Жив… Ранен…
— Куда?
— В бедро.
— Ползи потихоньку ко мне.
— Не могу…
— Поднатужься! Если я выползу к тебе, он сразу откроет огонь.
— Не могу…
Я приблизился к Михаилу, отцепил от кобуры ремень — он был длинный — и бросил его Сазонову. Тот ухватился, и я стал потихоньку тянуть его, отползая к стене дома.
— Давай перевяжу.
— Не нужно, — выдохнул Сазонов. — Быстрее беги в батальон.
— Да ведь тут немцы, разве отсюда выскочишь? Доставай пистолет… Если полезут, будем отстреливаться, а батальон с артиллерией и так должны с минуту на минуту подойти.
— Помоги вытащить оружие…
Пистолет у Сазонова был маленький, словно игрушечный.
В этот момент в хуторе разорвалось несколько мин. Наши! За войну я и во сне научился различать по звуку, какое из орудий ведет огонь. То были 120-миллиметровые мины. Раздались автоматные очереди и взрывы 45-миллиметровых снарядов. Из дома, где был установлен пулемет, выбежало двенадцать вражеских солдат.
Справа появилась еще одна группа немцев. Там завязался бой. Я несколько раз выстрелил из пистолета. К дому, за которым мы скрывались, подбежали с несколькими артиллеристами Целищев и санинструктор 1-го батальона Вера. Она хотела тут же перевязать Сазонова, но он потерял сознание. Мы внесли его в горницу, уложили на лавку, и Вера занялась им. Пришел начальник штаба Александр Васильевич Мирошниченко и доложил, что хутор освобожден и нам приказано здесь закрепиться. Я отдал необходимые распоряжения. Сазонова перенесли на кровать и послали за линейкой на рессорах, чтобы отправить его в медсанбат или же в полковую санроту.
— Тебе лучше, Михаил? — спросил я.
— Дай пистолет…
— Ты сошел с ума! Сейчас отправим в медсанбат, все будет в порядке.
— Нет, это конец.
— Ты же был пять или шесть раз ранен, и каждый раз возвращался к нам, так будет и теперь, — принялся я уговаривать Сазонова. — Потерпи еще немного… Вот, попей…
Ему дали вина, и он успокоился.
Полковые связисты установили телефон. Когда я доложил обо всем, что произошло, командиру полка, тот отчитал меня за эту вылазку. А мне и без того было тошно: не удержал Сазонова, и вот расплата…
— Иван Иванович, подойди сюда, — тихо позвал Сазонов.
— Что, опять пистолет? Не получишь…
— А Тоню наповал… Хорошо, хоть не мучилась… — заговорил он вдруг об Антонине Гладкой, и я вспомнил о давнишнем разговоре с ней, когда она просила совета выходить ли замуж за Михаила. А теперь уж и ее не стало, и в Михаиле жизнь едва теплилась, и в самый трудный свой час он думал о ней.
Пришла линейка. Мы положили на нее перину, подушки и бережно перенесли Михаила. Завернули его потеплее, стали прощаться.
— Ну, Миша, выздоравливай побыстрее и обязательно возвращайся к нам. Пиши из госпиталя.
— Мертвые не пишут.
— Да выбрось ты из головы эту глупую мысль! — вскипел я. — За жизнь нужно бороться, а ты говоришь так, словно тебя уже нет в живых.
— Мне очень плохо…
Линейка увезла Сазонова.
…Отчетливо помню тот злосчастный день и разговор с командиром дивизии, который перед отъездом с хутора подозвал меня и поинтересовался, как был ранен Сазонов. Я ему все рассказал, как на духу.
— Ты уже не мальчик, а заместитель командира полка, — заметил генерал Бакланов. — Пора уяснить, что командуют боем командиры до роты, а начиная с батальона — управляют боем. Вот и потеряли лучшего в дивизии комбата.
— Виноват, товарищ генерал.
Бакланов все время смотрел прямо мне в глаза, и я, чувствуя свою вину, опустил голову, кляня себя в душе за браваду, которая так дорого обошлась нам.
— Голову опускать нечего, впереди еще много дела, а на будущее учти.
— Есть!
— Сазонову сделали операцию, ему стало легче. Вечером поезжай к нему, возьми с собой чего-нибудь повкуснее, заверни в штаб дивизии за письмом, я ему напишу. Машину даст командир полка.
Генерал уехал.
Вечером на машине Палицына я поехал к Сазонову. В темноте разыскал населенный пункт, где должен был находиться медсанбат, но он уже свернулся и уехал отсюда. Мне сказали, однако, что часть раненых еще здесь и ждет эвакуации в госпитали. Я стал расспрашивать жителей, не знают ли они, где лежит раненый капитан. Мне указали на хату, где будто бы был какой-то капитан. Постучался. Долго никто не открывал. Затем женский голос спросил:
— Кто там?
— Свои. Скажите, не у вас ли лежит раненый капитан?
— У нас.
— Откройте, пожалуйста…
Дверь открыла хозяйка хаты. Ко мне метнулась Вера и горько заплакала: капитан умер.
— Где он?
— Здесь…
Потрясенный несчастьем, я вошел следом за хозяйкой и Верой в горницу. Михаил Александрович Сазонов лежал на широкой лавке в чистой отутюженной форме. Я оторопел, зачем-то положил к рукам Михаила конверт с уже ненужным письмом генерала Бакланова и сел в ногах.
Не стало еще одного героя, ветерана полка, а ведь победа уже близка…
Бакланов приказал мне организовать и провести похороны. На следующий день, сопровождаемый небольшим оркестром, почетным караулом и эскортом, Миша Сазонов отправился в последний путь. Он похоронен на станции Затишье в привокзальном сквере недалеко от перрона, под сенью трех деревьев. Выбирая место, мы хотели, чтобы оно было на виду, чтобы люди ухаживали за этой священной могилой и чтили светлую память об отважном офицере-гвардейце, кавалере многих орденов.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.