Командировка в ад - [3]

Говорят, вначале были и мужчины, но Парус отсеял всех. Женщины тоже выдерживали нагрузки далеко не все. Некоторых забирали в психушку прямо с лекций. Скучно не было.

Пока программу окончательно не закрыли, полный курс успели пройти 7 человек. Выпускников приветствовал сам Президент.

— Вы должны проблемы не решать, а уничтожать, — сказал он.

При этом он улыбался, но улыбаться президент не умел. У него было странное лицо: лицо ангела и лицо убийцы одновременно. Ангел и убийца мирно уживались в лице Рубина до тех пор, пока не случалось очередное ЧП. Тогда мгновенно и страшно на первый план выходил убийца проблем. Лицо президента обжигало, словно студеный январский снег, и он начинал действовать яростно, бескомпромиссно и без малейших колебаний. Приказы в таких случаях отдавались только устно, и можно было только догадываться, КАКИЕ это приказы.

Про Вольда Раиса Томлева услышала от своей подруги Риты, она тоже попала в "Смерч", и их готовили как связисток и телохранителей одновременно.

— Для связи, — игриво смеялась Ритка, бедовая девчонка.

Рита Власкина была погодкой Томлевой. Парус прижился в ней особенно эффективно, имея перекос в сторону сексуальных качеств. Так что Рая сильно рисковала, пуская подружку в свою койку в гостинице, чтобы поболтать на ночь.

Ритка как бы невзначай клала ей под одеялом руку на грудь, легко вела по соскам, которые напрягались безо всякого со стороны Томлевой усилия. Та мягко отстраняла руку.

— Эх, Рая, знала бы, сколько в тебе наслаждения я могу разбудить, — вздыхала Рита, опуская ей руку между ног.

— Я натуралка, Ритка! — вспыхивала Томлева, перехватывая ее быструю жаркую ладошку.

В конце концов, под угрозой скандала девушки договаривались, что Ритка просто полежит с ней рядом, не давая волю рукам.

— Но не воображению! — подчеркивала Рита, и нашептывала горячим шепотом подружке ужасные вещи на ушко. И то ли от горячего дыхания или от навеваемых рассказами жарких образов ушко воспалялось, становилось пунцовым, и чувствовала Рая разливающееся в низу живота трепещущее тепло.

Власкиной уже довелось работать с резидентами "Смерча". Как она призналась, из них было мало чего вытянуть.

— Но мой язык кого хочешь до греха доведет! — Ритка смеялась, и длинный язычок ее трепетал как флаг на флагштоке.

Про Вольда Рите тоже довелось наслышаться.

— Козел это! — безапелляционно заявила Ритка. — И чурбан! Выполнить задание любой ценой! А сам баб трахает как резиновых кукол.

— Все ты, Ритка мужчин оцениваешь с одной точки зрения! Как они трахаются!

— А как же их еще оценивать?

После всех этих разговоров Томлева даже видела Вольда во сне. Огромный мужик лапал ее густо поросшими волосами руками. В конце концов он так ее возбудил, что она испытала во сне непонятное ей волнение, которое наяву не испытала ни с одним мужчиной. Можно было сказать, что Вольд стал первым, который взволновал ее как женщину.

Встреча с настоящим Вольдом стала не разочарованием. Потрясением. Появилась практически религиозная вера, что это какой-то другой Вольд. А сейчас откроется дверь и влетит настоящий. Плечи вразлет и брови вразлет. Глаза голубые. Улыбка широкая, губы алые. В общем, интеллигентный принц с плечами тракториста из девичьих мечтаний.

Когда они сели напротив друг друга, Томлева подумала, что она может коснуться его голой коленкой, и сама мысль об этом была ей неприятна. Наверное, генералу было бы интересно узнать, о чем думают подчиненные ему женщины, получая задание.

Дело обстояло в следующем.

В день, когда случилась знаменательная встреча, погода установилась на загляденье. Август месяц, а солнце припекало как в июне, подтверждая гипотезу о смещении климатических зон к северу. Что означало, что к Алге медленно, со скоростью пять метров за сто лет, но как говорится верно, подступает Африка. Погода не радовала гражданина Улесова, лоцмана порта.

Он шел по территории, погруженный в невеселые думы. Зять Улесова некто Лауэр служил мичманом на злополучной "Кобре". Об аварии в порту, конечно, все уже знали. И что теперь? Осталась дочка вдовушкой, ибо надежды после 3 суток поисков уже не было никакой. Как бывалый моряк Улесов знал это.

И вдруг наш лоцман видит, как из-за контейнерных рядов временных складов выходит зятек. Живой — здоровый. На нем вместо привычной формы, которая, казалось бы, стала его второй кожей, и которую дура-дочка призналась, мичман иногда не снимал даже во время секса, так вот, вместо привычной формы на нем зеленое кашемировое пальто и пенно-белый атласный шарф.

Лоцман, потеряв дар речи, застыл на месте, а наш вроде бы мичман спокойно поворачивается в сторону морвокзала и удаляется неспешным шагом. Тут на лоцмана возвращается способность соображать, и он с истошными радостными криками, захлебываясь от переживаний, кидается за зятем, но нет. Гражданин спокойно оборачивается и спрашивает, что вы тут плетете, дядя. Никакой я вам не зять, и фамилия моя хоть и Лауэр, но должно быть я другой Лауэр, раз вас в упор не знаю. И никакой я не мичман, и совсем даже не военный, а сугубо мирный человек. Старый лоцман кричит:

— Что ж ты делаешь, супостат? Или другую нашел? У тебя жена на 7-м месяце, скоро родит, ты это понимаешь?