Командировка - [75]

Троха начальства побаивался и всех чужих, по-городскому одетых числил, как водится, начальством. Догнал его-таки Бахтин и послушал, и записал. Увы, соль многих Трохиных припевок, присказок и сказок оказалась очень уж соленой… Фольклорист разводит руками и улыбается.

Но разве мало у фольклориста тревог и огорчений? Ну, как упустил песню или сказку и она ушла так далеко, что и не догонишь, не воротишь? У охотника силки, сети, и то изменчиво охотничье счастье, а тут?.. Ну, сказал на это Бахтин, сказку ведь уже целый век хоронят, еще в конце девятнадцатого скептики предсказывали ей конец, а она живет! Меняется, конечно… В сборнике «Сказки Ленинградской области» — а Бахтин старался записать точно — герой одной из сказок «поступил работать царем», в другой сказке купец «уехал в командировку», в третьей купеческие дети, жених и невеста, «поступили в один и тот же институт». Обновляется, но живет сказка.

Но что делать с тем, что у Каргальского две дочки, химик и учительница, песен не поют, вполне современные женщины, или внук Марии Николаевны Тихоновой Коля, занявшись цветными телевизорами, давно не рассказывает сказок? На это Бахтин отвечает осторожно: поглядим. Сказка оживает через поколение. И рассказал о ребятах из спировской сельской школы.

Деревенька Спирово в глухом лесном районе области на условной карте фольклориста — заметная звездочка, почти столица: там записано много отличных песен и сказок. Записывал не только Бахтин, записывали у своих бабушек, дедушек и пробабушек, по его просьбе, дети.

Я листала их многолетнюю переписку, серьезную и трогательную, смотрела снимки. Вот фотография — сама школа в шесть окошек. Вот шесть ее выпускников-четвероклашек, на обороте их имена: Рассказов Сережа, Рассказов Коля, Рассказов Толя, Рассказова Наташа… Вот уже другой выпуск Рассказовых — школа-то точно всего лишь четырехклассная, смены часты, а эстафету собирательства Рассказовы все-таки держат! Они внимательны, дотошны, но дети есть дети, и маленький фольклорист пишет Бахтину: «Мы с папой поехали ловить рыбу, на пути встретилась речка. Мост был сломан, мы поехали через реку на машине. В машину набралось воды до самой кабины. Папа и говорит: не зная брода, нечего соваться в воду. Эту пословицу я записал и посылаю вам…» Зато Надя Кривушенкова записала у своей бабушки Галахиной чудесную старинную песню «Привечери было вечером» — она тоже есть в записях Пушкина.

Жаль, в Спировской школе осталось, говорят, всего три ученика, как решит судьбу ее роно, неизвестно. Но она уже сделала свое немалое дело, заслав в двадцать первый век несколько десятков Рассказовых и их соучеников!

Таковы сказители. Еще несколько слов о «сказочнике». Фольклор и фольклористика (если они не книжная наука, а живое дело) — тоже от одного корня. Ибо, смею думать, непраздное любопытство к народной сказке или песне имеют в основе поэтическое чувство — дар божий. Если вас от хорошей строчки не прознобило летучим морозцем восторга, если потом часами и неделями не повторяете ее наедине с собой, вы фольклористом не станете.

Так, может, фольклор — для избранных? Однако стотысячный тираж «Сказок Ленинградской области» разошелся, можно сказать, в одночасье, а выступление Андрея Ивановича Каргальского по телевидению имело немалый успех. Не купите вы в книжном магазине и вышедшие уже после «Сказок» «Песни Ленинградской области».

Не надо путать: пусть наш технический век, век НТР, как привыкли повторять публицисты, сколько угодно кичится тем, что воплотил в бытовых электрорадиоприборах сказочные мечты предков и сказке уже нечего делать среди людей. Но гусли-самоигры, волшебные зеркальца, золотые петушки и ковры-самолеты — это лишь принадлежность сказки, а не сама сказка. Главное же в сказке то, что во все времена главным было у людей: торжество справедливости, победа доброго над злым, умного над глупым, жизни над смертью, веселого над унылым, честного над лживым и коварным. И потому не умирает сказка и не умрет, перевоплощаясь в книги фантастов, статьи ученых или оставаясь в своем милом старом убранстве. Жили-были… Жили. Были.