Командировка - [55]
>Бывая в Москве, Матвеев обязательно заходит в «Известия». Дело в том, что задолго до меня в его судьбу вмешался наш тогдашний дальневосточный корреспондент Леонид Шинкарев: он-то и уговорил молодежную бригаду Гурия Крылова взять Матвеева на поруки…
>С годами помягчел Матвеев, оттаял. Это, конечно, заслуга его Лиды. Когда-то влюбившись в «вольнонаемную» девочку-крановщицу, он, выйдя на волю, разыскал ее и женился на ней и растил ее сына от первого неудачного брака, и было ему наградой за это отцовство то, что парень, когда подрос, пожелал носить фамилию Матвеева. Теперь у них с Лидой трое сыновей, есть внуки.
>Матвеев много читает. «Калина красная» Шукшина его потрясла. «Только убить бы себя я им не дал, нет, не дал бы!..»
Операция нуль
Жили-были старик со старухой у самого синего моря. Почти у самого, однако, пока доберешься до старикова порога, полуденный блеск, перламутр и жемчуг бархатного сезона успевают распасться на три грубых цвета: рыжая степь, голубое непрозрачное небо, белая известковая дорога. Старик грезил о карьере. О каменном карьере, в котором проработал всю жизнь. А старуха пряла свою пряжу, чтобы связать себе и мужу к зиме носки.
Камень, который добывал старик, шел сначала на восстановление разрушенного врагом Севастополя. Потом по всей крымской степи стали отстраиваться совхозы и колхозы. Тогда старик тесал камень вручную, орудуя неповоротливой пилой в пятьдесят три зубца. Позже в карьер пришли камнерезные машины, и должность старика стала называться помощник машиниста, он же камнеукладчик. Брусья весом в двадцать четыре килограмма складывали, как дрова, в штабель. Когда стена из брусьев вырастала выше головы, а машина шла против ветра, в тесной щели нечем становилось дышать. Может, оттого слово «поощрение» старик произносил и писал, как «поширение», что впрямую связывалось для него с приятной наградой после тяжелого труда. Когда подошла пора старику выходить на пенсию, кто-то подсчитал, что за годы работы старик перетаскал на руках пять миллионов штук ракушечника.
Местком наградил старика часами, а директор издал приказ, где сказано, что Блашкун С. С. «является замечательным примером для других рабочих». Директор хоть и молодой (седьмой за время работы Блашкуна на комбинате), но Савву Стаховича очень ценит. Все прошлые директора тоже ценили, но только этот напечатал свое мнение и велел всем объявить его. Так в приказе и сказано: «Объявить всем рабочим, ИТР и служащим комбината».
Жили старик со старухой в поселке Каменоломня. Его было заложили на краю карьера, но камень быстро выбрали, землю заровняли, контора и большинство жильцов переехали в Евпаторию. Осталось в степи несколько домиков, и в одном из них, в двух выбеленных комнатах, увешанных рушниками и фотографиями, — старик со старухой.
Здесь и присказке конец.
Теперь представьте себе, три разумных существа следят за показателями прибора. «Где-то земля!» — восклицает один. «Надо искать землю», — соглашается второй. Потом слышны лишь отрывочные, как команды, слова: «нуль», «фаза», «земля». Нет, не в космическом корабле перед посадкой, а в квартире деда Саввы три пришельца ищут землю, что, как известно, на языке электриков иногда значит искать заземляющий проводок, посредством которого недобросовестный клиент крадет электроэнергию. Некоторая же фантастичность этого эпизода происходит скорее оттого, что хоть проводку электрики и не нашли, зато предписание оставили: «Потребителю Блашкуну С. С. в десятидневный срок убрать дополнительный нуль и уплатить штраф 150 рублей».
Степной поселок о пяти домах, где уже почти не осталось своих рабочих, — обуза для комбината. В каждой квартире есть счетчик, и есть еще общий счетчик на всех сразу. Если сложить показания всех квартирных счетчиков и вычесть сумму из показания общего, получается перерасход энергии, что, конечно, беспокоит старшего энергетика инженера Антипенко. Антипенко — энергичный служащий. Два года назад он проявил инициативу: обнаруженную недостачу киловатт-часов помножил на 4 копейки и результат разделил между всеми жителями поселка. Савва Стахович тоже заплатил свои четыре рубля, а в другой месяц заартачился: мол, у нас со старухой и на два рубля не нагорает. С того случая, считает старик, и рассерчал на него старший энергетик Антипенко.
Простим старику некоторую узость кругозора и то, что личный интерес заслонил для него ту широкую и всестороннюю пользу, которую принесло бы само по себе немудреное начинание т. Антипенко, если бы его подхватили в различных сферах нашего быта. Скажем, вчера в магазин самообслуживания проник жулик, сегодня при входе с каждого покупателя взимается рубль на покрытие недостачи; или в автобусе — почему бы каждому пассажиру не проникнуться сознанием, что все мы немножко зайцы, и не вносить регулярно посильную лепту за обнаруженных и потенциальных безбилетников.
Старик, повторяю, ничего этого понимать не хотел, профилактический свой штраф в 150 рублей платить не торопился, все только твердил: «ищите» да «разбирайтесь». Да и старший энергетик как будто о том штрафе забыл. Есть ведь у него и другие дела, кроме хождения по ведомственным квартирам и записи показаний счетчиков. Появился он у старика только через пять месяцев. Ни «землю», ни «нуль» уже не искал, а снял со стены счетчик и сказал, что повезет в лабораторию на экспертизу. Старик не возражал: «вези». Дни шли за днями, и прошло так две недели. И в третий раз прибыл к деду Савве старший энергетик товарищ Антипенко. И ознакомил хозяев с новым актом, удостоверяющим, что потребитель Блашкун С. С. «вставил в электросчетчик фотопленку для торможения диска и таким образом совершил хищение электроэнергии, в связи с чем на него налагается штраф в сумме 414 рублей». Уходя, инженер отключил у потребителя Блашкуна С. С. свет.
