Командировка - [64]
Альбом с фотографиями сиротливо лежал на столе, как напоминание о недавней идиллии. Мои часы показывали пять минут пятого. Пора. По Никоруку видно было, что пора мне откланиваться. Разговор получился содержательный. Все я понял: и намеки, и пожелания. Директор, однако, не считал меня простой пешкой в этой игре, раз потратил на меня так щедро день отдыха. И на том спасибо.
Водитель прохаживался около своей «Волги» и с сосредоточенным видом изредка пинал ногой в покрышку. Меня вышла провожать вся семья. Улыбки, крепкие рукопожатия, приглашения бывать почаще.
Мика бросала мне пылкие загадочные взгляды. Ее душил смех. Неужели еще что–нибудь подстроила на прощание?
— Привет Шурочке Порецкой! — крикнула она, чуть не захлебнувшись весельем, как водой.
— Передам, — сказал я, — если увижу.
Сергея я пригласил, если будет время, захаживать в гости в Москве. Но адреса не оставил.
— Пофилософствуем без помех, — сказал я.
— Непременно. Спасибо.
Уже я садился в машину, но неловко зацепился рукавом за дверцу. Федор Николаевич стоял, скрестив руки на груди, и благожелательно наблюдал, как я высвобождаюсь из ловушки.
— Не везет, — сказал я, обращаясь к директору. — Во всем не везет. Чуть рубашку не порвал. А главное, прибор не работает…
— Заработает! — обнадежил Никорук.
— Когда еще это будет. Через полтора месяца. А полтора месяца что нам делать? Нет, это не выход…
Никорук шагнул к машине, где я уже сидел рядом с водителем. Наклонился надо мной, открыл рот, но почему–то не нашел нужных слов.
— До свидания, — помахал я рукой всем провожающим. — Спасибо. За все спасибо! А вам особенно большое спасибо, Федор Николаевич!
— На здоровье! — бросил директор и лукаво подмигнул. По–босяцки подмигнул, честное слово.
Мы ехали полями. В мгновение ока нырнули в низину башенки дачных домиков. Словно провалились сквозь землю.
— Тут что же, одно начальство дачи имеет? — поинтересовался я у шофера. Он подумал, закурил. Сидел, надувшись, что–то у него в голове заклинило.
Я уж было хотел повторить вопрос, но он все же ответил:
— Зачем — начальство? Не только начальство. Зачем? У Кешки Давыдюка тут дача и еще у некоторых. Которые, конечно, поспели к дележу. Я–то не поспел, а мог бы. Все могли. Делили дачи по жребию. Кому выпадет удача. Мне не выпала. А другим повезло. Тому же Давыдюку… Она ему на фиг не нужна, а взял. Как же. Теперь там у него, считай, один бурьян произрастает. Но взял. Дают — бери! А как же. А мне не дали!.. Да я и не был в жеребьевке.
— Почему?
— Как это — «почему»? В другом городе работал. Не здесь. Дачи–то когда делили? В шестидесятом А я сюда когда прибыл? В шестьдесят седьмом. Припоздал малость.
На всякий случай я посочувствовал:
— Наш брат всегда припаздывает. А директор, видно, не опоздал. Ишь отхватил домину.
Шофер глянул на меня с иронией: брат сыскался! — и разговор не поддержал. Заметил только:
— Ему положено по должности! — А потом до самой гостиницы молчал, изредка тяжело вздыхая.
22 июля. Суббота (продолжение)
Не заметил, как задремал. Лежал на кровати, пытался читать газету — и поплыл, поплыл… Это был не сон, а то сладкое забытье, когда каждую секунду имеешь власть проснуться и ощущаешь томление тела, покрытого испариной, и мгновенные, более отчетливые, чем во сне, видения перемежаются мыслью. В таком состоянии можно усилием воли продолжать один и тот же сон до бесконечности. Парение в подкорке — вот как я это называю. Дивное осознанное скольжение в небытии, в мире зрительных образов, но не звуков. Любой звук только помеха. Божественная глухота. Приобщение к тайнам мистицизма. Парад теней.
Ay, ay! Не уходи, мой друг, останься, так близко, хорошо…
Наталья Олеговна куталась в домашний халатик с завязками на спине. Она изображала какой–то танец, а я гонялся за ней, пытаясь ухватить кончики тесемок.
Перестань, Натали, тебе не идет. Ты взрослая, современная женщина, терапевт. Дай развязать халатик, побудь спокойной! Куда там! Расшалилась, расплясалась — лицо резвое, веселое, хищное — и в слезах. Почему ты плачешь, Наталья? Ах, бедняжка, плачет! Какой дьявол заставляет тебя так кружиться, упадешь. При твоей–то координации, разве можно. Ну, куда ты? Дай поцеловать, утешить, Наталья! Догоню, постой! Не спеши так. Я устал, задыхаюсь, пропадем. Рук моих не хватает… Погоди, Наталья! Не плачь, не плачь!..
Она поворачивается и идет ко мне — вот она. Я чувствую ее, но больше не вижу. Я чувствую знакомую тяжесть, но не знаю — она ли это. А вдруг не она? Обман, обман. Да что же это, в конце концов. Проникла в грудь, растворилась — ни лица, ни слез. Где ты? Отзовись! Ах, у этого сна не может быть голоса. Пропали мы, Наталья, пропали мы. И ты и я. Упали и пропали. Летим, не дышим — помирать тяжко, сыро. Погоди чуток. Видишь, левая рука не гнется от сердечной боли. О-о, какой взрыв! Как все разорвалось, и дым, туман — ничего не видно. Останься, друг мой, покажись еще разок. Дай тяжесть твою. Дай приникнуть к тебе, не ускользай!..
Когда я очнулся, было ровно семь часов. Некоторое время я еще улавливал присутствие Натальи в комнате, вдыхал запах ее халатика, — так меломан тянется сердцем за последней нотой, которая глухо дребезжит где–то в люстрах.
На московского архитектора «наезжает» бандитская группировка, его любимая подвергается жестокому и циничному надругательству…Исход этой неравной схватки непредсказуем, как непредсказуем весь ход событий в романах Анатолия Афанасьева.
Напряженный криминальный сюжет, изобилие драматических и любовных сцен, остроумная, часто на грани гротеска, манера изложения безусловно привлекут к супербестселлеру Анатолия Афанасьева внимание самых широких кругов читателей.
«Грешная женщина» — вторая часть самого «громкого» уголовного романа прошлого (1994) года «Первый визит сатаны». Писатель в этом произведении показал одну из болевых точек нашего смутного времени — криминализацию общественного сознания. Преступность как фон даже интимных, нежных человеческих отношений — удивительный феномен перехода к «рыночному раю». Изысканный, остроироничный стиль авторского изложения, напряженный драматический сюжет безусловно принесут «Грешной женщине» популярность среди наших читателей.
Современный мир в романах Анатолия Афанасьева — мир криминальных отношений, которые стали нормой жизни — жизни, где размыты границы порока и добродетели, верности и предательства, любви и кровавого преступления… «Первый визит сатаны» — роман писателя о зарождении московской мафии считается одним из лучших.
Сегодня Анатолий Афанасьев — один из самых популярных современных писателей… Его книги везут почитать на отдых куда-нибудь в Ниццу или на Багамы живые персонажи его писаний. Пресыщенные «новые русские», полеживая на золотистом песке, по-мазохистски читают о своих же дьявольских деяниях… Афанасьев любит гротеск, любит бурлеск с фантасмагорическими героями… Его поразительная ирония вызывает шок у читателя.В новом романе «Мимо денег» писатель вступает в битву с сатанинским укладом, вторгается в страшный и мерзкий мир, как в синильную кислоту, в которой невозможно уцелеть живому…
Молодая красивая женщина становится профессиональным убийцей на службе у московской мафии.Она безжалостна к своим жертвам, но ее настигает любовь…
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.