Командир и штурман - [146]

— Корабль отошел от стенки? — кричал он издали. — Сражение началось? — Убедившись, что нет, доктор признался: — Я не пропустил бы его и за тысячу фунтов: надоел мне этот проклятый тип в палате «Б» с его выдумками. От таких бездельников впору повеситься.

— Торопиться некуда: никто не притронется к пушке и спустя несколько часов, — уверил его Джек. — Жаль, что вы не видели, как «Цезаря» оттаскивали от мола. Это была незабываемая картина. Давайте поднимемся на холм, и вам предстанет превосходное зрелище обеих эскадр. Пойдемте же. Я зайду домой, захвачу пару подзорных труб и еще плащ: ночью становится холодно.

— Ладно, — подумав, отозвался Стивен. — Я могу оставить записку. Мы набьем карманы ветчиной, тогда не придется видеть ваши косые взгляды и слышать краткие ответы.

* * *

— Вон они, — произнес Джек, снова остановившись, чтобы перевести дыхание. — По-прежнему движутся левым галсом.

— Я отлично вижу их, — отозвался Стивен, на сотню метров обогнавший его. — Прошу вас не останавливаться так часто. Вперед.

— О господи, — сказал Джек Обри, наконец усевшись на траву под знакомым валуном. — Как вы быстро ходите. А вот и корабли.

— Действительно, великолепное зрелище. Но почему они направлены носами к Африке? И почему поставлены только прямые паруса и марсели — это при таком-то слабом ветре? А один даже убирает грот-марсель.

— Это «Сюперб». Он совершает такой маневр для того, чтобы не обогнать корабль адмирала. Вы же знаете, он великолепный ходок, самый быстроходный корабль на флоте. Вам об этом известно?

— Да.

— Это был умный ход, я бы даже сказал — остроумный.

— Но почему они не ставят все паруса и не приводятся к ветру?

— О лобовой атаке не может быть и речи. Возможно, в дневное время никаких военных действий не будет предпринято. Атаковать их боевую линию в такое время было бы сущим безумием. Адмирал хочет, чтобы неприятель вышел из бухты и вошел в пролив, где он не сможет повернуть назад. Когда вражеские суда выйдут из пролива, адмирал сможет напасть на них. Как только они окажутся в открытом море, я уверен — если такой ветер продержится, он попытается отрезать их арьергард. Судя по всему, нас ожидает ветер-левантинец, который будет дуть три дня. Взгляните, «Ганнибал» не может обогнуть мыс. Видите? Вскоре он окажется у берега. Фрегат не в силах удержать его. Они оттаскивают его нос. Неплохо, ну вот, он использует ветер — ставь кливер, старина, вот так. Он возвращается.

Оба сидели в темноте, они слышали, как переговаривались вокруг другие люди, собравшиеся группами в разных частях скалы. Говорили об усилении ветра, о возможной стратегии, которой будут придерживаться противники, о точном весе металла, поднятого в воздух бортовыми залпами с обеих сторон, о высоком мастерстве французских артиллеристов, о течениях, с которыми придется бороться у мыса Трафальгар.

То и дело меняя галсы, объединенный флот, в который теперь входили девять линейных кораблей и три фрегата, занял боевой порядок. Два испанских корабля первого ранга встали в арьергард и теперь приводились к свежеющему ветру, держа курс на вест.

Незадолго перед этим, совершив по сигналу поворот через фордевинд, корабли британской эскадры шли под частью парусов галсом правого борта. Джек неотрывно смотрел на флагманский корабль и как только увидел поднимающиеся к ноку гафеля сигнальные флаги, то пробормотал:

— Вот и началось.

По семафору количество поднятых парусов почти удвоилось, и спустя несколько минут эскадра помчалась вдогонку за французскими и испанскими кораблями, с каждой секундой уменьшаясь.

— Господи, как бы мне хотелось находиться вместе с ними, — произнес Джек, издав звук, похожий на стон отчаяния. Десять минут спустя он воскликнул: — Смотрите, «Сюперб» вырвался вперед, очевидно повинуясь распоряжению адмирала. — Словно по волшебству справа и слева от брамселей появились лисели. — Как он несется! — воскликнул Джек, опустив подзорную трубу и протирая ее.

Однако дело было не в том, что у него начали слезиться глаза, а в том, что начало смеркаться. Внизу давно стемнело; на город опустился буровато-красный поздний вечер. То тут, то там зажигались огни. Вскоре фонари стали карабкаться до самой вершины скалы, откуда, по-видимому, можно было наблюдать за ходом боя. По ту сторону бухты заморгали огоньки Альхесираса, вытянувшиеся по кривой у самой воды.

— Что вы скажете насчет ветчины? — спросил Джек. Стивен ответил, что, по его мнению, ветчина может оказаться важным подспорьем в борьбе с вечерней сыростью. Разложив в темноте на коленях носовые платки, они принялись за трапезу. Некоторое время спустя Джек неожиданно заметил:

— Говорят, что меня будут судить за сдачу «Софи». С самого утра, когда стало ясно, что объединенный флот покинет якорную стоянку, Джек Обри не думал о трибунале. Теперь эта мысль вернулась, неприятно поразив его. Он спросил:

— А вам кто это сказал? Наверное, лекарь в госпитале?

— Да.

— Теоретически они, конечно, правы. Все это называется судом над командиром, офицерами и экипажем корабля; члены суда официально выясняют у офицеров, есть ли у них жалобы на командира, а у командира спрашивают, есть ли у него претензии к офицерам. Но, очевидно, в данном случае речь идет лишь о моем поведении. Уверяю, вам не о чем беспокоиться, клянусь честью. Совершенно не о чем.