Командир и штурман - [137]

Джек Обри посмотрел на небо. Оно — на него, это огромное, бессмысленное пространство, по которому порой проносились облака; стало понятно, что ветер в тот день не стихнет, а до темноты оставалось много, слишком много часов.

Сколько именно? Джек посмотрел на часы. Четырнадцать минут одиннадцатого.

— Мистер Далзил, — проговорил он. — Пойду к себе в каюту. Позовите меня, если что-то случится. Мистер Ричардс, будьте добры, передайте доктору Мэтьюрину, что я хотел бы поговорить с ним. Мистер Уотт, пришлите мне пару саженей лаглиня и три или четыре кофель-нагеля.

У себя в каюте он упаковал сигнальную книгу со свинцовым переплетом и несколько других секретных документов, сложил их в почтовый мешок, туда же положил медные кофель-нагели и туго завязал устье мешка. Достав парадный мундир, положил во внутренний карман свой патент. В памяти удивительно отчетливо всплыли слова: «Отсюда следует, что ни вы, ни кто-либо из ваших подчиненных не вправе уклониться от своих обязанностей под страхом наказания». В этот момент к нему вошел Стивен.

— Это вы, мой дорогой друг, — произнес Джек. — Боюсь, что если не произойдет нечто из ряда вон выходящее, то в ближайшие полчаса нас захватят или потопят.

— Совершенно верно, — отозвался доктор, и Джек продолжал:

— Если у вас есть что-то такое, чем вы особенно дорожите, то, возможно, будет разумно доверить это мне.

— Выходит, они грабят пленных? — спросил Стивен.

— Да, иногда. Когда был захвачен «Леандр», меня обобрали до нитки. А у нашего судового врача украли хирургические инструменты до того, как он начал оперировать наших раненых.

— Сейчас же принесу свои инструменты.

— И ваш кошелек.

— Ну… конечно, и кошелек.

Поспешив на палубу, Джек Обри оглянулся назад. Он ни за что бы не поверил, что семидесятичетырехпушечник может подойти так близко.

— На мачте! — вскричал он. — Вы что-нибудь видите? Семь линейных кораблей прямо по носу? Половина средиземноморского флота?

— Никак нет, сэр, — после продолжительной паузы медленно произнес впередсмотрящий.

— Мистер Далзил, если меня ненароком ударят по голове, выбросьте за борт эти вещи, разумеется в последнюю минуту, — проговорил капитан, похлопав по мешку и пакету.

Строгий распорядок корабельной жизни стал мало-помалу нарушаться. Матросы были спокойны и внимательны; песочные часы переворачивались минута в минуту; пополудни пробило четыре склянки. Однако возникла какая-то суета, матросы сновали вверх и вниз по переднему трапу, надевали лучшую одежду (по два, а то и по три жилета, а поверх — выходную куртку), просили офицеров присмотреть за их деньгами или сокровищами, питая слабую надежду, что их удастся сохранить. Бабингтону вручили резной китовый зуб, Люкоку — уд сицилийского быка. Два матроса успели нализаться, несомненно отыскав заначку.

«Почему он не стреляет?» — думал Джек. Погонные орудия «Дезэ» молчали последние двадцать минут, хотя вот уже на протяжении мили «Софи» находилась в радиусе их действия. Теперь шлюп оказался на расстоянии мушкетного выстрела, и можно было разглядеть людей, собравшихся на полубаке француза: матросов, морских пехотинцев, офицеров. Один из них был с деревянной ногой. «До чего великолепно скроены паруса, — размышлял Джек Обри, и в этот момент он нашел ответ на свой вопрос: — Ей-богу, он намеревается изрешетить нас картечью». Вот почему неприятельский корабль так тихо приближался к ним. Джек Обри подошел к борту, перегнувшись через коечные сетки, бросил пакеты в море и проследил за тем, как они пошли ко дну.

На носу «Дезэ» неожиданно началась суета, как бы в ответ на некое распоряжение. Джек Обри подошел к штурвалу и, приняв его из рук старшины-рулевого, оглянулся через левое плечо. Сжимая штурвал, он ощущал жизнь шлюпа. Увидел, что француз начал отклоняться от курса. Тяжелый корабль тотчас повиновался, словно катер, и через несколько мгновений тридцать семь пушек были направлены на «Софи». Джек Обри изо всех сил навалился на штурвал. Послышался рев бортового залпа, и на палубу шлюпа рухнули грот-брам-стеньга и фор-марсель-рей; послышался грохот блоков, обрывков тросов, осколков и оглушительный звон картечи, угодившей в судовую рынду. Затем наступила тишина. Большая часть картечи пролетела в нескольких ярдах от форштевня «Софи», остальной заряд окончательно вывел из строя ее паруса и такелаж, разорвав их в клочья. Следующий залп должен совершенно уничтожить шлюп.

— Отставить все работы, — распорядился Джек, заканчивая поворот, приведший «Софи» к ветру. — Бонден, спустить флаг.

Глава двенадцатая

Каюта линейного корабля и каюта шлюпа отличаются размерами, но у них одинаково изящные очертания, такие же наклоненные внутрь окна. Что же касается «Дезэ» и «Софи», то на них царит спокойная и приятная атмосфера. Джек Обри смотрел из кормового окна семидесятичетырехпушечника туда, где за нарядным балконом были видны Зеленый остров и мыс Кабрита, в то время как капитан Кристи-Пальер искал в своем портфеле рисунок, который он некогда набросал, находясь в Бате в качестве пленного, освобожденного под честное слово.

По распоряжению адмирала Линуа в Кадисе он должен был присоединиться к франко-испанскому флоту. Он бы тотчас выполнил приказ, если бы, добравшись до пролива, не узнал, что вместо одного или двух линейных кораблей и фрегата под командой сэра Джеймса Сомареса находится не менее шести семидесятичетырехпушечников и один восьмидесятичетырехпушечник, которые наблюдают за объединенной эскадрой. Такое положение вещей требовало некоторого размышления, поэтому вместе с остальными судами «Дезэ» находился в бухте Альхесирас, под прикрытием тяжелых пушек испанских береговых батарей, расположенных напротив Гибралтарской скалы.