Командарм Лукин - [7]

Скорый поезд номер один мчался по украинской земле. Из трубы паровоза вместе с клубами дыма вырывались и тут же гасли искры. Ветер подхватывал дым, рвал на куски и прижимал к сочной, еще не скошенной траве. По насыпи неотступно скользили тени вагонов, словно пытались поймать паровоз за его лохматую дымную косу. На стыках рельсов колеса отстукивали однообразное «тук-так-так, тук-так-так», а Лукину слышалось: «что-то не так, что-то не так…»

После Дарницы Лукин неотрывно смотрел в окно. Поезд медленно двигался по мосту через Днепр. Справа чуть угадывался Подол, а ближе к реке возвышалась Владимирская горка. Тонула в буйной зелени Печерская лавра, и ослепительно сверкали на солнце кресты на куполах Успенского собора и Троицкой надвратной церкви.

На вокзале Лукина встречал заместитель начальника оперативного отдела округа полковник Захватаев. Увидев его в окно, Лукин сделал знак рукой. Захватаев вошел в вагон и начал пробираться навстречу цепочке пассажиров, устремившихся к выходу.

— Здравствуйте, Михаил Федорович, с приездом вас на украинскую землю!

— Доброго здоровья, Никанор Дмитриевич! Рад вас видеть. Как дела?

Лукин чувствовал на себе взгляд Терехина. Обернуться, попрощаться? Не обернувшись, пошел к выходу.

Конец сомнениям

В штабе округа Лукина ждал Михаил Петрович Кирпонос. Они были знакомы давно, еще с тех пор, когда Лукин командовал 23-й Харьковской дивизией, а Кирпонос был начальником штаба одной из дивизий того же, Украинского, военного округа. Лукин и Кирпонос были одногодки. Схожи были и их биографии. Как и Лукин, Кирпонос участвовал в первой мировой войне, как и Лукин, в восемнадцатом вступил в Красную Армию, прошел через огонь гражданской войны. Правда, пока Лукин комендантствовал в Москве, учил войска в Сибири, а потом в Забайкалье, Кирпонос успел повоевать. Во время советско-финской войны он командовал 70-й стрелковой дивизией. За проявленные в боях мужество и отвагу был удостоен звания Героя Советского Союза. Рос Михаил Петрович по службе быстро. В апреле сорокового года он — командир корпуса, с июня — командующий войсками Ленинградского военного округа. А в феврале сорок первого ему доверили Киевский Особый военный округ, присвоили звание генерал-полковника.

Кирпонос искренне обрадовался приезду Лукина.

— Михаил Федорович, дорогой! — сжимая сухими цепкими пальцами ладонь Лукина, говорил Кирпонос. — Рад тебя видеть!

Они не виделись около шести лет. Кирпонос почти не изменился за эти годы — такой же худощавый, стройный, порывистый в движениях. На лице ни морщинки, только складки у рта стали глубже и четче обозначили тонкие губы. Волосы все так же аккуратно расчесаны на пробор, и лишь виски заметно посеребрила седина.

— И армию твою ждем. Девятнадцатая Конева уже прибывает, а ты плутаешь где-то.

— Из Забайкалья путь неблизкий. Перебросить такую махину почти через всю страну! В одном только пятом механизированном корпусе Алексеенко около тысячи трехсот боевых машин.

— Да, сила идет немалая, — радовался Кирпонос. — А как люди?

— Армия укомплектована в основном сибиряками. Люди прошли хорошую школу в суровом Забайкалье, отменный народ. А вот плутает армия не по своей воле, Михаил Петрович. То Кавказ, то Орел, то вот к тебе на Украину. Да и сейчас, признаюсь, не уверен, по адресу ли. Не повернут ли снова эшелоны?

— Что так? — В больших голубых глазах Кирпоноса на миг выразилось недоумение. — Ах, ты имеешь в виду Сообщение ТАСС?

— Думаю, что сейчас весь мир имеет в виду это сообщение. Для меня, признаюсь, трудный ребус.

— Думаю, что это просто дипломатический ход.

Кирпонос подошел к шкафу, взял с полки книгу и, найдя нужную страницу, протянул Лукину:

— Вот прочти, что пишет наш видный военный теоретик.

Лукин глянул на обложку: Г. С. Иссерсон. «Новые формы борьбы».

— Заметь, издана эта книга в прошлом году. Автор имеет в виду нападение Германии на Польшу в 1939 году, которое явилось для нее стратегической внезапностью, когда немцы якобы незаметно сосредоточились и развернули свои войска. Но не может ли такая история повториться с нами? Ты, Михаил Федорович, читай вслух, и я послушаю.

— Разумеется, полностью скрыть это невозможно, — читал Лукин. — В тех или иных размерах о сосредоточении становится известно. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока наконец на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила.

— Ну как? — спросил Кирпонос, водружая книгу на полку.

— Это, Михаил Петрович, проблема начального периода войны, — проговорил Лукин. — И, по сути, автор прав.

— Конечно, прав. Но на декабрьском совещании руководящего состава Красной Армии в прошлом году его выводы, как ты помнишь, игнорировали.

— Да, этой темы коснулся тогда лишь начальник штаба Прибалтийского военного округа, и то не поддержал, а отвергал выводы Иссерсона.

— Вот так может случиться, что урок не впрок. Тебе из-за маньчжурских сопок не было видно, что творится здесь, на западном рубеже. Что ты знал?