Команданте - [10]
— Но…
— Не волнует. Не знаете сами — найдите себе переводчика.
Из шести с половиной сотен будущих рейнджеров индейцы кечуа и аймару составляли процентов восемьдесят, большинство из них имели крайне ограниченные познания в испанском и на этом фоне Киспе выглядел просто отлично, благодаря партизанской школе.
Еще в первый день, когда полсотни самых первых кандидатов в рейнджеры отправили разгружать два Геркулеса С-130, он стал транслятором между американцами и местными. В первой группе из четырнадцати «зеленых беретов» все офицеры и сержанты говорили на испанском — кто с рождения, как сержант Даниэль Чапа или мастер-сержант Оливерио Гомес, но вот знатоков кечуа или аймару не было ни одного.
Помимо инструкторов, самолеты доставили штабное оборудование, учебные материалы, радиостанции и даже пайки на сто семьдесят девять дней. Магали еще удивился такой странной цифре, но Гомес объяснил ему, что инструкторская группа имеет статус временной, а значит, не может существовать более полугода. Мастер-сержант еще тогда обратил внимание на толкового паренька и доложил про него начальству.
Немало помогла и физподготовка — касик здорово натаскивал своих бойцов, правда, не так сильно, как это делали американцы. Каждое утро в батальоне начиналось с ударов чугуниной по рельсу, да таких, что на звук высовывались все местные змеи, птицы и даже гаррапатос. Стоило только поднять голову — следовала команда "¡Salto!"[ii] И любому рейнджеру, где бы он не находился, надлежало сигануть в воздух с криком "¡Una mil, dos mil, tres mil, cuatro mil!«[iii] и приземлиться по-парашютному — на согнутые в коленях пружинящие ноги. Нет, прыжков тут не предполагалось, просто методику использовали ту же, что и для рейнджеров армии США, а для них выброска с парашютами обязательна. Поначалу Киспе недоумевал, зачем выполнять команду, которая никогда не пригодится, а потом догадался — она вырабатывала привычку подчиняться без раздумий и готовность к действию в любой момент.
Затем легкая получасовая зарядка и короткая, часа на два-три, пробежка по распадкам и ущельям, выходящим в долину Рио-Сичес. Поначалу слабые новобранцы сдыхали после первого же километра, но тренировки не прекращались. Уже через месяц вместо десятка отставших на взвод в хвосте плелись один-два солдата, причем инструктора уверяли, что таких отчислят.
Даже во время занятий с оружием, наставлениями или вообще в любой момент инструкторы могли рявкнуть и «¡Salto!», и «¡hacer subir!», то бишь «упал-отжался» и «squat jump!», то есть «прыжок из приседа». Последнюю команду подавали на английском, на испанском она звучала длинно и невнятно, но с каждым днем она и другие гремели по всему лагерю все чаще. Главной проблемой, помимо языка, поначалу стала слабосильность новобранцев, американцам пришлось организовывать для них дополнительное питание. Сами же они готовили отдельно, после того, как майор Шелтон обнаружил в разрезанной напополам и поставленной на огонь бочке некое «боливийское рагу», в коем явно присутствовали змеи и бог знает что еще. Индейцы жрали и не такое, да и вообще их навыки жизни в мало-мальски цивилизованном окружении были почти никакие. Например, американцам пришлось строить самые обычные полевые сортиры — траншеи с «сиденьями» из жердей и приучать ими пользоваться. Боливийцы послушно отрыли несколько ровиков, но продолжали ходить в кусты. А поскольку с туалетной бумагой они были знакомы слабо, то никаких «маячков» не оставляли и озверевшие инструкторы, после того, как несколько раз вляпались, устроили террор. Все залетчики, в том числе «отказчики» от сортиров, получали задание вычищать окрестности и закапывать найденное вдали от лагеря.
Сержанты-медики пытались привить солдатам навыки гигиены, но индейцы даже не очень понимали необходимости мытья тела — они так привыкли, отчего почти поголовно страдали разными кожными болячками. Зубы чистили от силы человек сорок, правда, их число медленно, но верно увеличивалось. Так что MTT BL-404 занималась не только военной подготовкой, но и санитарным просвещением.
— Гуки, вылитые гуки, — мастер-сержант Миллард резюмировал свои впечатления от первой недели. — Мелкие, дикие и раскосые.
— Ну, — хохотнул лейтенант Валландер, — нам не привыкать. Хуже, что здешние военные мыслят в категориях обычной войны. Для них герильерос и мятежи чисто теоретический вопрос, они не понимают, что и как с этим делать.
— Это не наша компетенция, лейтенант, — вернул его на землю начальник штаба группы, капитан Фрике. — К делу, джентльмены. По распоряжению майора Шелтона с сего дня запрещается ездить за покупками в Кочабамбу.
Инструктора восприняли это молча, но с известным скептицизмом и капитан поспешил объяснить:
— Мы должны дать местным максимум бизнеса. Поэтому все покупки — только в Тарате, стрижка, стирка и прочие услуги — только у местных. Это ясно?
— Да, сэр!
— Завтра майор Шелтон вместе с офицерами группы и батальона встречается с местными чиновниками и гражданами. Нам же предписано проявлять максимум такта к жителям города. Кстати, самым уважаемым лицом тут является не мэр и даже не настоятель храма, а директор школы. Что по личному составу?
Скамов, Михаил Дмитриевич, 1971 г.р., гражданин Российской Федерации, он же Майкл Скаммо, 1859 г.р., гражданин Северо-Американских Соединенных Штатов, он же Большев, он же Дриба, он же Сосед. Образование высшее, инженер-строитель, владелец и руководитель проектно-расчетной фирмы, секретный агент Московского охранного отделения, член редколлегии газеты “Правда”, большевик, принципиальный противник террора, кавалер ордена Станислава 3-й степени… При таких раскладах можно легко стать миллионщиком, но хочется потратить эти деньги с толком, чтобы революция в России получилась бархатной...
Середина шестидесятых, команданте Че Гевара проверяет на практике свою теорию создания партизанского очага. Центр Латинской Америки, Боливия, плоскогорье Альтиплано, партизанщина, городская и не очень герилья. Индейцы кечуа и аймару, шахтеры оловянных рудников, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей и один студент-этнограф. И мир на пороге потрясений 1968 года. ¡Hasta la victoria siempre!
Профессия инженера Скамова – строитель. За двадцать лет заготовлено немало кирпичиков будущего общества – Союз Труда, артели, издательства, Красная гвардия, Советы по всей стране, но помимо них есть сепаратисты, колоссальные долги, интересы других держав, да и неизвестно, как дальше себя поведет «широкий фронт». Главное – не дать раскрутиться маховику взаимоистребления. Вся власть Учредительному собранию! Вся власть Советам!
Огромное, разбросанное по всей России, движение кооператоров, Строительное общество, подпольная организация, со своими мастерскими, типографиями, дружинами, комитетами, школами, крестьянскими братствами, рабочими группами, студенческими кружками, военными союзами, со своими стачками, демонстрациями, интригами и арестами — сможет ли все, созданное инженером Скамовым устоять в урагане Большой Войны?
Как говорил Антон Павлович Чехов, “Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу оно должно выстрелить”. Ружья, развешанные инженером Скамовым в первой части, уже стреляют, дом построен, Митяй усыновлен, дерево посадить недолго… Живи да…
Еще раз о царицынском покушении на Троцкого. Журнал «Дождь», № 13, Москва, 1987 г. (Фанфик на «Недостреленного» — https://author.today/work/57143).
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
