Команда - [28]

– Ой, горе-то какое, женщины! – вдруг заголосила жена Чванова.

– Закрой рот! – резко оборвал ее Чванов и обернулся к Серафиму

Андреевичу. – А в сорок первом, между прочим, паникеров сразу к стенке ставили. Без разговоров!

Серафим Андреевич втянул голову в плечи и притих.

Дальше ехали в напряженном молчании, пока не наткнулись на прятавшийся в редком кустарнике заслон. Люди в камуфляже внезапно вынырнули из темноты и преградили дорогу…

Моджахеды перенесли тела четырех своих погибших при обстреле в здание Культурного центра. Мертвых следовало похоронить на следующий день до захода солнца. Тем, кто был легко ранен, сделали перевязку на месте. Серьезно пострадавших доставили в больницу.

– Смотри, доктор! – угрожающе сказал Ильяс Шамилю Касымову. – Лечи их как надо! За каждого, кто умрет, троих ваших расстреляю. Понял?

Главврач молча кивнул в ответ.

Некоторые из раненых были совсем плохи, и не стоило терять времени на постороннюю болтовню. Главврач сам встал к операционному столу и принялся за работу. А ее оказалось столько, что хватило бы на целую бригаду опытных хирургов.

Дежурный врач, помогавший Шамилю, впервые попал в такую переделку.

Уже минут через десять лицо его позеленело, предвещая обморок.

Шамиль выгнал молодого коллегу из операционной на свежий воздух и продолжал работу в одиночку. Вскоре дежурный врач вернулся, держась рукой за стену.

– Очухался? – спросил Касымов, даже не взглянув на него.

– Извините, Шамиль Каюмович… – пробормотал врач.

– Пустяки. Бывает с непривычки.

Дежурный врач еще дважды выбегал из операционной в туалет, борясь с приступами рвоты. Но потом немного пообвыкся и отстоял рядом с

Касымовым до конца.

Закончив последнюю перевязку, главврач, не снимая заляпанного кровью халата, вышел в коридор и только там почувствовал, что от усталости и напряжения он сейчас просто рухнет на пол.

Медсестры с поджатыми губами развезли раненых по пустым палатам. Они не одобряли поведения главврача, так отчаянного боровшегося за жизни захватчиков. Но у Шамиля не было ни сил, ни желания объясняться с медперсоналом. Он снял окровавленный халат, швырнул его в угол и, собрав остатки сил, неверной походкой отправился в подвальное помещение, где находились местные пациенты.

Все они, слава Богу, чувствовали себя вполне пристойно и тут же накинулись на главврача с вопросами: что сейчас творится в городе?

Но Шамиль в ответ только пожал плечами. Ведь он со вчерашнего дня не выходил из больницы.

Куренной-старший продолжал пластом лежать под капельницей. Лучше ему не становилось. Да и с чего бы могло полегчать, когда беспокойство больного росло с каждым часом.

– Ты все-таки постарайся взять себя в руки, – устало сказал Шамиль

Касымов, присаживаясь на табуретку. – Ты как-никак мужик.

– Стараюсь, – попытался улыбнуться Куренной. – Да ни черта не выходит.

– Значит, плохо стараешься.

– А что это на тебе лица нет? – спросил Куренной. – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Устал просто.

– Трудный день?

– Да уж не из легких. Пятерых с того света пришлось вытаскивать.

– Удалось?

– Надеюсь.

– А что с ними было? Сердечники вроде меня?

– Да нет. Раненые.

– Моджахеды постарались?

– Наоборот. Наши.

– То есть?

– Взрывы слышал?

– Слышал.

– Это наши обстрел начали. И вот результат. Пятерых боевиков зацепило. И очень серьезно.

– А при чем здесь ты?

– При том, что я врач.

– Подожди… Так это ты их, что ли, с того света?.. – растерянно спросил Куреннной.

Главврач кивнул.

– Да ты что, Шамиль? – Куренной поднял голову с подушки. – Ты этих сволочей спасал?

– Пришлось, – ответил Касымов, глядя в пол.

– Но они же… – Куренной задохнулся. – Да я бы на твоем месте их своими руками передушил!

– Лежи спокойно! – прикрикнул на него главврач. – А то вколю тебе сейчас успокаивающего и будешь у меня лежать тихонечко, как мумия!

Куренной откинулся на подушку и закрыл глаза. Он решительно отказывался понимать Шамиля.

– Они меня предупредили, – заговорил Касымов монотонно, без выражения, – что за каждого умершего будут расстреливать по три человека. И это не пустые слова, поверь… Но я тебе врать не собираюсь. Я и без их угроз поступил бы точно так же. Просто не смог бы по-другому.

– Клятва Гиппократа, да?

В слабом голосе Куренного слышалась злая ирония.

– Да не в клятве дело! – с досадой ответил Касымов. – Я и слова-то давным-давно позабыл. Просто я врач, и этим все сказано.

– И ты любому на помощь побежишь?

– Должен.

– Даже к убийце твоих детей?

– Не знаю… – после паузы сказал Шамиль. – Честно говорю, не знаю.

Может быть… Во всяком случае, добить умирающего у меня рука бы не поднялась. Потом – другое дело. Но свой долг я выполню.

Куренной открыл глаза и с изумлением посмотрел на Касымова.

– Ты святой, что ли?

– Совсем нет. Просто я врач.

Этот разговор отнял у Шамиля последние силы.

Касымов и без того находился в разладе с самим собой. Там, возле операционного стола, он ни о чем не думал, стараясь спасти человеческую жизнь. А теперь главврач с беспощадной ясностью понял, что фактически делал все, чтобы вернуть в строй опасных врагов. И оттого, что это, возможно, было страшной, непростительной ошибкой, на душе у Касымова стало муторно.